Я воображала Обина стариком – вероятно, потому, что такое имя больше подошло бы пожилому человеку. Но ему явно не было и пятидесяти. Стройный, мускулистый, на голову выше меня, с густой копной темных волос. Одет в обтягивающую синюю футболку и мешковатые джинсы. Может, недавно похудел, а может, из-за поврежденной ноги предпочитает широкие штанины.
– Ваша фамилия Кэллоу?
Я поднялась на террасу.
– Да.
– Сколько вам лет?
– Двадцать четыре.
Я видела, как он что-то сосредоточенно подсчитывает в уме, должно быть, вычисляя, кто мой отец.
– Ясно.
Уверенным шагом, хотя и заметно прихрамывая, Обин направился к застекленной части террасы и распахнул передо мной дверь. Я зашла внутрь.
Стекла покрывала паутина трещин. Краска на дверной раме потускнела и облупилась, потолочные панели провисли и перекосились, а в дощатом полу образовались широкие щели. Зато пара белых кресел-качалок были как новенькие: ни пятнышка. На расположенном между ними деревянном столике лежала библиотечная кулинарная книга, а рядом стояли баночка со льдом и запотевший графин с чем-то красновато-фиолетовым – скорее всего, сладким чаем.
– Садитесь. Я сейчас.
Обин вышел, а я обратила внимание на заваленный стамесками верстак у стены. На колонну опирались изящные самодельные посохи и трости. Ручка одной из них была вырезана в виде мордочки Руби.
Хозяин вернулся через минуту, сжимая в больших, крепких ладонях два высоких стакана. Отставив трость, он опустился в кресло и принялся разливать чай.
– Красиво! – Я указала на коллекцию посохов.
– Спасибо. Раньше мы держали свой магазинчик, но тот совсем не давал дохода, и пришлось его закрыть. Отец был резчиком по дереву и научил меня своему ремеслу. Он умер несколько лет назад.
– Очень жаль.
Обин кивнул и поставил передо мной стакан с чаем. Я огляделась.
– А Саммер дома? Я принесла ей пирог. Она забыла его утром в кафе.
– Саммер ушла собирать ежевику.
– Вот как? Тогда, с вашего позволения, я оставлю для нее пирог и не буду больше вас беспокоить. – Я положила коробку на стол.
– Не торопитесь. – Обин подвинул ко мне стакан. – Чай сам себя не выпьет, а вас, несомненно, мучает жажда.
И правда, я могла бы сейчас осушить целый галлон, и то было бы мало.
– Спасибо. – Я отхлебнула напиток и пришла в восхищение. – Потрясающе! Он ежевичный?
– Да. Я месяц разрабатывал рецепт.
– Оно того стоило. – Я снова пригубила чай, пытаясь распознать состав. – Сюда добавили мед?
– Да, мэм. Но знаете, что делает напиток оригинальным? – Он понизил голос и наклонился вперед. – Гранатовый сироп!
Я опять глотнула из стакана и на этот раз уловила привкус граната.
– Изумительно! Ни за что бы не догадалась добавлять его в чай.
– Сироп я варю сам. В саду растет несколько гранатовых деревьев. Здесь, среди лесов, привыкаешь обходиться тем, что под рукой. – Он вытащил из кармана палочку и опять начал ее жевать – видимо, по привычке.
Только теперь я увидела, что это веточка ликвидамбара. По уверениям Зи, она очень полезна для зубов.
– Мне следовало прийти к вам с ручкой и блокнотом. Я бы с удовольствием внесла такой чай в меню кафе.
– Значит, теперь вы там работаете?
– Да, временно. Скоро я уезжаю в Массачусетс учиться на врача.
– На врача? Да что вы говорите? – ничуть не удивившись, протянул Обин и пытливо посмотрел на меня поверх поднесенного к губам стакана. – У вас мамины глаза. Такой же необыкновенный ярко-зеленый цвет.
