– Это точно, – согласился Лунин, а затем осторожно поинтересовался: – И как, ты уже много очков набрал?
– Я еще не играю, – признался Пашка, – присматриваюсь пока.
– Знаешь, ты не спеши с этим делом, а лучше вообще не лезь, – посоветовал Лунин, торопливо пытаясь понять, что можно ответить на вполне закономерный вопрос «Почему?».
– Это с чего же? – уставился на него Пашка.
– С того, – недовольно буркнул Лунин, злясь на собственное неумение объяснить то, что, по его мнению, казалось очевидным. – На вот тебе денег немного, и будем разбегаться, а то тебя уже скоро искать начнут.
– До ужина не начнут, – легкомысленно отозвался Пашка, протягивая руку к зажатым в кулаке купюрам.
– Погоди-ка. – Илья переложил деньги в другую руку и ткнул пальцем в ячейку для мелочи рядом с рычагом переключения скорости. – Достань отсюда монетку. Не все разом, одну!
Пашка послушно достал из ячейки небольшую тускло поблескивающую монетку.
– Что там?
– Два рубля, – хмуро ответил Пашка, которому крайне не понравилось то, что бывшие уже такими близкими купюры куда-то исчезли, – на мороженое не хватит.
– Верно, – согласился Лунин, – возьми еще. Что там, десюнчик? Видишь, уже лучше. Давай дальше.
Окончательно помрачневший Пашка достал еще одну монету.
– Пятак, – презрительно бросил он, сжимая добытую мелочь в маленьком кулачке.
– Там еще что-то есть, – усмехнулся Лунин. – Возьмешь или лучше сразу тысячу?
– Чего спрашивать? – Пашка разом повеселел и протянул Илье раскрытую ладонь.
– Держи, – положив ему на ладонь купюру, Илья осторожно сжал мальчишеские пальцы. – Теперь понял?
– Нет, – честно признался Пашка.
– С поцелуями твоими все примерно так же. На мелочь не разменивайся. А то, знаешь, пока до чего-то стоящего доберешься, бац, а оно все уже занято окажется. Ладно, держи еще, – Илья сунул Пашке оставшиеся купюры, – и давай на выход.
– Видишь, – Пашка, широко улыбаясь, помахал зажатыми в кулаке тысячными, – и стоящего может быть много.
Придя к выводу, что его педагогические потуги провалились, Илья мрачно вздохнул. Он уже собирался поторопить Пашку, когда тот, спрятав деньги в карман, обвиняюще ткнул Лунина в бок пальцем.
– А ведь ты жулик! Я тебе первым вопрос задал, а ты мне так ничего и не ответил.
– Это ты про Ирину? – уточнил Лунин и тут же, спохватившись, добавил: – Владимировну?
– А кого ж еще? – кивнул Пашка. – Что, снится?
Лунин возмущенно засопел, не зная, что ответить смотревшему на него с улыбкой одиннадцатилетнему мальчишке, который задавал такие вопросы, которые, как казалось самому Лунину, задавать пока не должен. Он не знал, как сказать, что Ирина ему вовсе не снится, а несколько раз за последние пару месяцев снилась совсем другая женщина. Но это совсем ничего не значит, потому что та, другая, живет лишь в его воспоминаниях. А люди так уж устроены, что им чаще всего приходят во сне либо воспоминания, либо их страхи. А вот надежды, мечты, например, такие, как у него, в которых живет Ирина, снятся людям отчего-то гораздо реже. Не то чтобы совсем не снятся, вовсе нет. Но, во всяком случае, ему, Лунину, точно ничего подобного, к сожалению, во сне не является.
– Иди, – сухо скомандовал Илья.
– Обиделся? – Пашка еще раз ткнул Лунина в бок, на этот раз кулачком.
– Иди уже, – как можно мягче попросил Илья.
Но Пашка и не думал выходить из машины. Внимательно, снизу вверх посмотрев на Лунина, он неожиданно твердо произнес слова, смысл которых не сразу дошел до Лунина.
