Ванин посмотрел в конец статьи и прочитал: «…по материалам военного корреспондента старшего лейтенанта Александра Шершнева…» Сразу все встало на свои места.
– Саша, ты… опять нас всех под монастырь подвел? – Ванин почти прошипел эти слова своему заместителю по науке. – Я же теперь отпуска не увижу до следующего года!!
«Судно наваливалось носом на волну, принимало на себя всю мощь водной массы, которая набегала жадно на бак и носовые надстройки, поглощая все пространство. Судно продолжало двигаться вниз, как бы сползая в черную глубину, вода глотала пароход целиком, но затем наступала секундная пауза, судно замирало в нижней точке и потом медленно-медленно начинало выгребать наверх, сбрасывая толщу воды, которая с сожалением покидала борт судна и уносила с собой все незакрепленные предметы, оказавшиеся в это время на палубе. Рулевой строго держал носом на волну, то есть „рубил“ ее поперек, рассекая носом пополам, превращая все это в игру „кто кого победит“. Пурга шла точно в центр тайфуна, в глаз бури, будто играя с природой, показывая, кто над нею властен».
– Саша, ты что, перегрелся в Камрани? Я же тебя просил рассказать и показать все о буднях гидрографов, а ты?
– Товарищ командир, да надоели они, эти корреспонденты всякие, моряки московские, со своей бестолковостью, да и жарко было!
««Пургу» бросало все сильней и сильней, каждый удар волны воспринимался как тяжелый молот. Иногда она замирала в нижней точке так надолго, что, похоже, у каждого, кто видел это с мостика, холодело где-то внутри живота и предательски потели ладошки. Командир поднялся на мостик и сказал:
– Что прижали хвосты, мореплаватели? Боязно? Не дрейфь, наша малышка и не то выдерживала! Поляки корабли умеют строить!
Командир не спеша уселся на свое любимое кресло напротив крайнего левого смотрового лобового окна и, как и все здесь, на мостике, уперся взглядом в набегающее море. Смотреть на это можно было часами. Вокруг не было ничего, кроме светлой полоски неба с тяжелыми, налитыми дождем и злостью облаками и темно-изумрудного океана воды, все это было в движении и бурлении, вверх-вниз, опять вверх и опять вниз. Вдали, над прыгающей кромкой воды, виднелись лучи света, пробивающиеся сквозь облачность откуда-то сверху, похожие на световые столбы огромного диаметра.
– Коля, держи в-о-о-он на то светлое пятнышко, понял?! Наша задача – сделать кое-какие замеры прямо в центре тайфуна!
– Есть, товарищ командир! – На руле стоял старший матрос Коля Иванов, и это означало, что надо заметить по компасу направление на светлое пятно спереди по носу и держать этот курс на руле».
Ванин вспомнил все: тогда на штурманской вахте стоял Леша Степашин, 2-й штурман. Молодой высокий парень, он пришел в гидрографию из средней мореходки и уже прославился в дивизионе тем, что, когда ухаживал за Леночкой, буфетчицей с гидрографического судна «Север», он понес ее на руках по трапу на берег, но не удержался, и в самом конце, когда ограждающие леера уже закончились, они с Леночкой бухнулись прямо в воду между причалом и «Пургой». Это было вечером, после рабочего дня, и народу на юте было много, так что вытащили их очень быстро, мокрых и с мазутными пятнами на одежде. Ленка ему сразу съездила наотмашь по затылку и со словами: «Ну ты, Леха, идиот!» – отбыла в свою каюту на «Севере». После этого Степашин долго не мог прекратить смешки и шуточки в свой адрес, пока время не заполировало этот случай в дивизионные легенды.
![Bo][ing Day истребить «колхозника»](/uploads/covers/fe/bo-ing-day-istrebit-kolhoznika.jpg)
