– Вот зараза! – буркнул тот. – И как мне объяснить Каролине, что её сын помер?..
– Я поговорю с ней, – пообещал малец, однако от такой перспективы был не в восторге совсем.
Выживший вздохнул угрюмо и принялся за дело.
– Это что, овёс? – воскликнул второй, пойдя на поводу у любопытства и заглянув в один из мешков. – Что нам с ним делать? Ни соли, ни молока нема…
Лётольв хмыкнул между делом, поражаясь: на их бы месте он замолчал и ел бы всё, что не приколочено.
– Урсула тоже должна есть! – строго напомнил Чекко. – Без лошади мы совсем пропадём. Ватагу желающих её попасти в поле я что-то не вижу…
– Твоя взяла.
Они с товарищем взвалили на себя притащенные мешки, после чего пошли в сторону донжона, где, по всей видимости, ютились остальные. Франческо увёл взгляд, призадумавшись о чём-то своём. Выглядел он так, будто сильно оскорбился.
Третий выживший остался подле прибывших, мгновенно промокнув под дождём до нитки. Он вдумчиво вглядывался в лицо Лётольва, чем сильно его раздражал.
Навряд ли этот селянин из ларданской глубинки хоть раз имел дело с норманнами. Стало быть, едва ли бы сумел отличить их от всех прочих чужеземцев. За это Иварсон вообще не беспокоился. То ли дело за свои обновлённые глаза, которые не нравились и ему самому. Он закрыл немало голубых, зелёных, карих, янтарных, но свои собственные не видел никогда. Едва ли такой цвет вообще был присущ человеку…
Слишком уж… божественный.
– Ты не местный, – заключил незнакомец, вглядевшись в Лётольва.
Как ни странно, как-либо сгруппировать жителей Провинции сам норманн пока не мог. Видал он всего нескольких человек, тогда как выборка требовала просмотреть аж тысячи лиц здешних жителей. Поэтому сложно было сказать, насколько он выделяется физиономией.
Викинг хотел было простодушно подтвердить его вывод. Но Чекко опередил, чем сильно удивил попутчика.
– Его зовут Риккардо Надаль. Говорит, что с Севера, кабард из местечка Изеро. Он попал сюда вместе с безбожниками. Они его пленили.
Выживший часто закивал, укоренившись в каких-то догадках, которые так и не произнёс вслух.
– Считай, сбежал от норманнов, – продолжал мальчишка.
– Что творится с миром? Сначала зараза, теперь язычники с Ледника наведались… – рассуждал еле слышно плешивый.
– Он хочет вернуться назад, в Кабардию. Клянется, что проблем не создаст.
– Запасы обмельчали, сынок, – строго напоминал он, скрестив руки на груди. Очевидно, завести новое знакомство желанием не горел. – Нам лишний рот сейчас кормить не с руки… Чем ты думал, когда вёл его с собой?
– Лучано, я всё понимаю, – сдержанно парировал Чекко. – Но на одной плошке супа свет клином не сошёлся. Ему бы только поесть и переночевать. Мы же не звери…
Тот высморкался в лужу у самых ног викинга, после чего со значением посмотрел на него. Мина Лётольва оставалась каменной, без единой тени эмоций, когда как в душе он уже для себя всё решил: предводитель выживших ему не нравится от слова «совсем».
– В последнее время я всё меньше в этом уверен, – с налётом тоски проронил старший. – Ты ещё слишком юн, Чекко, чтоб хорошо разбираться в людях. Откуда нам знать, может, он всё ещё на короткой ноге с норманнами. Даже если он их цивилизованный родич. Ещё их нам здесь, в форте, не хватало…
– Ты всё верно сказал, я юн! И потому ум у меня свежий! – не унимался малец. Видать, как бы ни старался парнишка помочь «своим», те его всерьёз не воспринимали. Да и ценили они вообще мальчонку? Вопрос висел без ответа.
