Рык снующих во тьме гулей всё приближался и без конца давил на психику. На мгновение показалось, будто в дожде мелькают силуэты зараженных.
Немыслимо! Разве дождевая вода не действует на них, как безидова кислота? Либо же в горах её состав несколько отличается, суля злой рок?
Еле-еле переводя дыхание, Альдред всеми правдами и неправдами силился разглядеть отлитую из чугуна стилизованную эмблему благородного дома.
При виде двух башен донжона, одна из которых как будто выглядывала из-за другой, для Флэя всё тут же встало на свои места.
Совершенно случайно Киаф наткнулся на загородную резиденцию герцога:
– Барбины?..
Эмблема герцогской династии не сулила ничего хорошего.
Для Флэя это было ясно, как день.
Реалии эпидемии, пожравшей Саргузы, неутешительны. Там, где обосновываются Барбины, нет ни места, ни житья всякому сброду: власть имущие бросили их на произвол судьбы нещадно.
Укутанный разразившимся холодным ливнем, Альдред оставался вне досягаемости заражённых. Те продолжали, изредка завывая, скрываться под хвойными сенями окрестных пихт и кедров. Лишь белёсые масляные глазки мелькали из-за можжевеловых кустов, злобно поблёскивая в полумраке.
Только поэтому Киаф Снов по-прежнему стоял на месте, как вкопанный. В полной безопасности. Но такой хрупкой и отчасти совершенно мнимой.
На холодной синеве радужек отразился зловещий особняк помазанника Света с Тьмой. Золотистые волосы напитались водой, покрыли голову неказистой шапкой.
Из-за промозглого дождя одежда плотно прилипла к телу, являя собой лишний слой кожи. Похолодевшие конечности пробирали судороги.
Оказалось, не так-то просто переступить едкий страх, навеянный слухами о невинно убиенных беженцах под стенами Вальперги. Альдреду неоткуда было знать, найдет ли по ту сторону ограды он спасение, или же свою Смерть.
В голову Киафа закралась шальная мысль: быть может, в лесу, с прорвой заражённых, будет безопаснее. Или, по крайней мере, понятнее, как себя вести.
Но в то же время Альдред чётко видел: в окнах загородного имения свет не горел. Не имелось ни единого признака жизни.
Казалось, будто резиденцию оставили днями ранее и впредь не возвращались. Получается, на той карете, что оставила колею на проселочной дороге.
Наблюдение дерзновенно манило Флэя прыгнуть в омут с головой не раздумывая, оттого порождая лишние, опасные сомнения.
Медлительность избранника изрядно наскучила Сокофону. У Бога Пантеона взрезался голос. Устами первой любви он буркнул недовольно, как бы подталкивая Альдреда шевелиться:
– Нельзя здесь оставаться, мой милый. Это небезопасно.
– У меня нехорошее предчувствие, – холодно парировал тот вслух.
От сих до сих мимолётом он пробежался по ретроспективе своего восхождения в горы, только бы собрать куски мутной мозаики воедино. Слухи о семье герцога, что иной раз доходили до ушей Альдреда.
Лишь для того, чтобы себя успокоить четким пониманием ситуации.
Жалкая попытка. А результат – прямо противоположный.
«Судя по всему, герцог или кто-то из его семьи отдыхал здесь. А когда в Город пришёл мор, в спешке покинул загородный дом. Как-никак, за стены Вальперги хрустальная чума не закралась. Пока что.
Я же знал, что где-то здесь Барбины устраивают свои охотничьи игрища, но чтобы отгрохать целую виллу, только бы почаще находиться поближе к природе… Я думал, это не больше, чем городские байки от завистливых нищих злопыхателей.
