Быть может, в мыслях бывшая участница священного похода пыталась замолить перед Противоположностями это грехопадение – в первую очередь, со своей стороны. Не зная о ней ничего, мутант имел полное право заблуждаться.
На приём пищи отводилось около часа. Однако не успел обед закончиться, как за Верховным пришёл капитан гвардии. С собой он привёл троих рослых помощников, знаменующих собой теплящееся недоверие к цепным псам Инквизиции.
Первый среди Персекуторов был вынужден бросить до горечи солёное гороховое месиво на половине миски и проследовать за командиром гарнизона в тронный зал для отчёта.
Оставляя за собой прочих ревнителей веры, чья судьба для него осталась покрыта мраком тайны и недосказанности.
И вот он здесь. Стоит, не имея ни малейшего понятия, встретит ли завтрашний день с головой на плечах. Совершенно беспомощный.
Безмолвный хроник закончил составление документа, тихонько опустил перо в чернильницу и, повернувшись к феодалу, писклявым голоском объявил:
– Всё готово, Ваше Благородие!
Продолжая сверлить взором альбиноса, Освальдо Барбин сказал угрюмо:
– Ты знаешь, что делать. Можешь идти.
Отвесив нижайший поклон своему владыке, писарь в спешке, но с надлежащей аккуратностью собрал все принадлежности и посеменил в сторону выхода.
Малатеста мимолётом бросил на него недобрый солдатский взгляд, подстегнув пошевеливаться. Покинув тронный зал, коренастый грамотей потерялся в коридоре.
Как только топот учёных сандалий стих, помазанник Света и Тьмы вздохнул еле слышно и протёр глаза. В силу преклонного возраста формальности феодальной жизни утомляли его донельзя. Особенно – на фоне катастрофы вселенского масштаба.
И всё же, с отцом Энрико они не закончили.
Герцог убрал руки со стола и уселся в своём драгоценном кресле вальяжнее некуда. Одарил ревнителя веры неприятной, жеманной улыбкой. Его поза сквозила осознанием собственной власти и безнаказанности.
Момент затянулся. И на то имелись причины…
Длительная пауза изрядно давила на разум Верховного Персекутора.
Он сопел и без конца шастал взглядом, пытаясь в телодвижениях Освальдо Барбина отыскать разгадку собственной судьбы.
Потомок Усмирителя Сарацин был на три головы ниже Верховного Персекутора – ещё и потому, что старость неуклонно сплющивала его ближе к бренной земле.
А вообще, потомки Синебрада просто-напросто деградировали. Всему виной политика и браки с влиятельными династиями Равновесного Мира: многие из них кривые и косые, прошедшие через хотя бы одно кровосмесительное поколение.
Барбины уже не были теми плечистыми богатырями, которыми покоряли Юг Илантии. Теперь они невзрачные, низкорослые и слабосильные физически сморчки. Если бы не титул, среди простых людей их род бы очень быстро прервался. Они бы попросту не смогли реализовать злобу, присущую их горячей крови. Пусть и разбавленной, но горячей!
Тем не менее, на фоне своих родственников и предков Освальдо стоял особняком.
Белая ворона.
Молва рисовала правителя Ларданов как праведного гармониста, каких на свете раз-два – и обчёлся.
Человеколюбца, который делал всё, чтобы территория, вверенная ему Противоположностями, не знала горечи нищеты. По крайней мере, повальной.
Даже можно сказать, этот Герцог слыл морализатором, насаждавшим правильные устои везде и всюду. Словом, образ имел для него немаловажное значение.
Как и Синебрад в стародавние времена, он держал иноверцев из Аль-Логеда в ежовых рукавицах. Единственное отличие: позволял им жить бок о бок с истинными почитателями Света и Тьмы, приносить пользу вопреки расхождениям в вере.
