– Что случилось? Ты что-то притихла.
– Стараюсь не думать об утраченной силе.
– Понимаю.
– Вчера я побывала там, где лежал Камень, – и ничего. Ничего, что может пригодиться.
Глаза Роана блеснули в солнечном луче:
– А я полагал, что твоя цель – не думать об этом…
– Благие преследуют нас, а у нас ничего нет.
– Ты сильная, Кассандра. Ты вернешь свою магию.
Я тяжело вздохнула, разглаживая и без того гладкое платье. Бранвен выбрала этот полупрозрачный розовый наряд с подолом до самой мшистой земли. При ходьбе разрезы по бокам открывали ноги, а Роан с трудом отводил глаза от глубокого V-образного декольте. После смерти короля мода фейри резко изменилась. Еще несколько недель назад так откровенно демонстрировать ноги могли только блудницы и антиправительственные заговорщицы.
Наконец мы добрались до дерева, с виду похожего на дуб. Конечно, это был не просто дуб. Вслед за Роаном я прошла через ствол с наведенными чарами и оказалась в другом парке – парке фейри. Над нами склонялись цветущие ракитники. Их ухоженные ветви сплетались в арку из парящих в воздухе золотистых цветов.
Лучи солнца пробивались сквозь золотистые цветы, оживляя их, и те словно светились изнутри. Свет струился и по Роану, золотя его мощное тело. Казалось, он принадлежал этому Двору Радости. Где-то над кронами ветвей чирикнула птица, ей ответила другая. Я ожидала увидеть какой-нибудь дворец или особняк, но тропинка уводила все глубже за деревья.
Солнечные блики плясали на мшистой земле, еще мокрой после ночного дождя, и я вдыхала ее влажный запах. Мое легкое утреннее опьянение от вина здесь вполне уместно. Идя по тропинке среди такого умиротворения, трудно поверить, что мы на грани войны.
Я вдруг почувствовала отчаянное желание заморозить нас во времени – чтобы остались только мы с Роаном, гуляющие под солнечными лучами…
Он оглянулся:
– Ты в порядке?
– В порядке. Не ожидала увидеть Двор Радости под открытым небом, но это радует.
– Настоящий двор находится в Триновантуме, но фейри Радости часто собираются в Лондоне. Они любят выпить и насладиться счастьем людей. Они никогда не задерживаются надолго на одном месте, но их привлекают парки и леса.
Голос Роана был спокоен, но в его теле ощущалась напряженность, и мне показалось, будто на его разум давит какая-то тяжесть. Я задумалась, что он чувствует, бывая при дворах уцелевших семей, в то время как его собственная жестоко уничтожена, убита. Объединение шести дворов стало для него трудной задачей. Он оказался последним из Двора Похоти. Если б не то восстание сотни лет назад, у Роана был бы свой двор вроде этого – дворец в Триновантуме, населенный Таранисами… Но их нет. Вся его семья убита столетия назад. Чувствовал ли он вину за то, что остался в живых? Сердце болело за него.
Он замедлил шаг, чтобы идти рядом, и его рука коснулась моей.
– Всё нормально? – спросила я.
– Просто слегка беспокоюсь. – Его голос звучал ровно, но между бровями снова пролегла глубокая складка. – Эта встреча многое значит. Нужно, чтобы Дом Эрнмаса был на нашей стороне.
– Они же были вашими союзниками во время восстания, разве нет?
– Не все, и сейчас мы просим их о другом. Мы просим их объединиться с остальными дворами. С Дворами Скорби и Ужаса, которые веками угнетали их.
– Элрин поможет тебе?
– Да. Она одна из самых могущественных лидеров своего двора. – Роан встретился со мной взглядом. – Но и ты нужна мне здесь. Ты должна предстать как Повелительница Ужаса. Ты – наше оружие против Благих, твои силы изменят ход войны в нашу пользу.
