Полуночное сияние звезд - страница 11

– Давай уедем, Кристофер.

«Давай уедем». Словно не было ничего в нашей жизни более важного и ценного, как наши жизни, сплетенные судьбой и удачей в тот счастливый день шестого апреля! Словно бы действие, предложенное тобой, было само собой разумеющимся, понятным и очевидным уже в первый день нашего знакомства. Ты стояла предо мной, заглядывая прямо мне в душу, своими глазами уговаривая на то, чего так хотел я, о чем мечтал я, не желая признаться себе в тот удивительно длинный вечер! Но осознание пришло позже – а тогда я ничего из этого не понял, и попросил тебя повторить, ты помнишь? А после ты посмотрела на меня своими синими, глубокими глазами и сказала то, чего больше мне не говорила ни одна женщина в целом мире:

– Давай – Тише. – уедем. Навсегда. Т-только ты и я, понимаешь? – в глазах твоих тогда заблестели слезы, которые ты смахнула быстрым движением руки. – Я..я не могу так больше. Отец, он… он занятой человек, с которым я не могу видеться так часто, как хотела бы и… Ты понимаешь, о чем я? Я молча качал головой вверх-вниз. Я не верил своим ушам – и совершенно ничего не понимал. Ты предлагала мне убежать. Куда, зачем и для чего? Мне хотелось перебить тебя, растормошить, взять за руки, накричав или успокоив, -тогда я и сам не понимал, чего же мне хотелось больше. Ты была моим идеалом, моей любовью, всей сущностью моего бытия в – но даже в таком слепом поклонении я смутно понимал, что с такими, как я, обычно не сбегают. По крайней мере в день знакомства.

– …Моя мать, она… ей все р-равно на меня, Кристофер. Мне так тяжело приходилось в последнее время, что я просто… я просто… -Послушай, Оливия, что ты такое говоришь? Мы едва знакомы, и я – не из тех людей, которые бросают… -Нет, нет, нет! – повысила голос ты, так что остальные две парочки удивленно посмотрели на нас. – Я не прошу бросать… ну, то есть прошу, но… Понимаешь, Кристофер, я одинока. Очень одинока. Я приезжаю сюда, на Церматт, с такими мыслями в голове, и тут внезапно врезаюсь в парня. Он… он хороший, добрый и вежливый, и я… я не знаю. Я в отчаянии, правда. Мои мысли очень сильно досаждают мне, и я готова хоть сейчас что-то с этим сделать, понимаешь? – с жаром прокричала ты мне это в лицо, надеясь услышать долгожданный ответ. Но мой ответ скорее разозлил тебя, чем утешил.

– Да, я понимаю. Но, Оливия… У тебя чудесная семья, вы, наверное, роскошно живете, хорошо питаетесь, и тебе нет смысла убегать из дома. Пожалуйста, не стоит говорить такое.

– Да как же ты не понимаешь? Сегодня, шестого апреля – редкий день, когда отец рядом с нами, и я могу побыть рядом с ним! Там, в Берне, он постоянно занят и мне приходится проводить свое время с этой ужасной женщиной, которая постоянно меня донимает! Я..н-не могу так больше, правда… – Тут ты сделала небольшую паузу, после которой понизила голос и продолжила. – Ты хороший парень, Кристофер. Я никогда еще не любила, но в такого, как ты – вполне смогла бы влюбиться навсегда. Не сейчас, но… со временем. Скажи мне еще раз, ты уедешь со мной или нет?

В моей голове творилось что-то невообразимое. Сначала я встретил девушку, в которую влюбился по уши, а потом… Потом она предложила мне то, чего не было даже в самых моих мечтах, она предложила уехать с ней куда-нибудь, бросив все только ради нее! Лишь я и она. Половина души моей, отвечающая за чувства, ответила бы да не раздумывая, после чего жизнь моя, возможно, навсегда изменилась бы, но рациональная половина, противница ее, взывала к здравому смыслу. И дело было вот в чем, Оливия: мне было семнадцать, тебе было не больше, у нас не было образования, денег, не было ничего, что могло бы спасти нас от голодной смерти. Даже если бы я сказал тебе «да», то все вокруг, лишь узнав об этом постыдном бегстве, отвернулись бы от нас в считанные мгновения. У нас могло быть только лишь одно – моя любовь и только (ведь твою пока я не брал в расчет). Но этим, как известно, нельзя быть сытым, или же обутым. Конечно, у меня имелась тогда рабочая специальность, но у нас не было жилья. Слишком многое было поставлено против нас, и столько же, если не больше, было поставлено на карту наших жизней. В моих мечтах перед нами лежал целый мир – и именно поэтому в тот вечер я ответил тебе отказом.