И мерещится, что сейчас стою перед ним абсолютно голая и беззащитная. Что за…?
Он явно только что закончил тренировку, потому что кожа его покрыта мелкими капельками пота, и даже не успел переодеться. Вон как помочь мне спешил, что аж майку растянутую не сменил на что-то другое.
От вида его налитых перекатывающихся под золотистой кожей мышц хочется зажмуриться — будто бы я без спроса ворвалась в чью-то спальню и разглядываю незнакомого мужчину.
А ещё он очень высокий, и чтобы посмотреть в его лицо, мне даже голову приходится запрокидывать. Но я буду смотреть в его лицо, чтобы не думал, что я на его тело пялюсь. Придумает себе ещё не пойми чего, оправдывайся потом.
Давно так глупо себя не чувствовала, право слово. Вроде бы, он мне совершенно ничего плохого не сделал, даже помочь предложил, но наедине с ним в довольно узком пространстве мне несколько… неуютно. Будто меня запер кто-то здесь, а воздух вокруг потрескивает электричеством. Оно невидимо глазу, растворённое в воздухе, но мне почему-то вдруг становится дико жарко, будто бы мою голову в печку засунули.
— Куда я шёл не имеет никакого значения, — нарушает повисшую между нами тишину. — Уже не имеет значения.
Вот почему сегодня каждый встречный-поперечный считает своим долгом достать меня? Надо было гороскоп прочесть утром. Наверняка, звёзды сошлись каким-то особенно извращённым образом, а мне теперь расхлёбывай.
— Между прочим, здесь женские раздевалки, — обвожу рукой помещение, а он хмыкает, словно для него в этом факте нет ничего интересного. — А вы ведь всё-таки мужчина. Если мне, конечно, зрение не изменяет.
— А что, есть сомнения в моей половой принадлежности? — щурится, а взгляд улыбкой искрится.
Он больше не пытается ко мне приблизиться, но я всё равно ощущаю его как-то очень остро, а по спине ползёт предательский холодок.
Боюсь ли я мужчин? Нет, но оставаться наедине с незнакомцем, в котором слишком много роста и фактурных мышц, как-то неуютно.
Мужчина красив — с этим, конечно, не поспоришь, но не рафинированной глянцевой красотой, от которой в глазах рябит. В нём чувствуется уверенность в себе, наглость даже некая. По всему видно, что он привык нравиться и знает, чего хочет от жизни.
А ещё мне почему-то кажется, что ему очень подошла бы борода. Не потому что это модно — вовсе нет, да и наплевать на моду. А только потому, что именно таким большим и сильным и идёт растительность на лице — как довершение образа. Стал бы похож на брутального и мужественного лесника с топором наперевес.
Вот же, чем только утомлённый мозг не разродится.
— Так, мне это уже надоело, — говорю, стараясь, чтобы мой голос звучал жёстко. Пусть все уже от меня отстанут сегодня, пусть в покое оставят, а то на ком-нибудь точно сорвусь. — Всего хорошего.
Левее от настырного незнакомца виднеется проход, в который я смогу просочиться, даже не задев мужчину. Вот и чудесно. Нужно скорее выбраться отсюда и найти Свету.
— Всего хорошего, — говорю и прохожу мимо него.
Вернее, пытаюсь.
Широкая ладонь с длинными пальцами хлопает по шкафчику перед моим лицом, и я останавливаюсь, глотая испуганный вскрик.
Перевожу взгляд левее и поднимаю его выше, пока не встречаюсь с парой почти чёрных глаз, которые буравят меня с жадным интересом. Словно я забавный маленький зверёк, которого хочется изучать.
— Как вас зовут? — Хриплый голос, будто его обладатель едва вылечился от ангины, становится ещё ниже, а я фокусирую взгляд на губах. Очень красивых губах.
