– Вас не устраивает составленный мой график, Денис Станиславович? – спросила, замерев напротив моего стола, уже собравшаяся домой Маргарита. – Мне казалось, я грамотно распределила время, чтобы у вас было достаточно возможностей для отдыха от службы.
– Спасибо, график меня полностью устраивает, – проворчал я тогда. – Просто мне нравится работать по вечерам, – добавил я, надеясь, что она уйдет поскорее и оставит меня в покое. Чем быстрее я справлюсь с работой, тем скорее распрощаюсь с подселенкой в лице Маргариты.
– Дело ваше, – легко согласилась она, пожав плечами в дорогом и стильном пальто. Я же удивился, что все оказалось так просто. – В таком случае, я завтра постараюсь прийти пораньше, – сдержанно улыбнулась она мне.
– Зачем? – не понял я и устало потер лицо, щуря уставшие за день от компьютера глаза.
– Я заметила, что наибольшее количество опечаток и недочетов вы допускаете в тех отчетах, над которыми работаете сверхурочно. Завтра в моем расписании все довольно плотно, потому я не могу себе позволить чем-то пренебречь, ради перепроверки. Думаю, часа мне должно хватить, – словно размышляла вслух, покивала она своим мыслям и вновь улыбнулась. – Как будете уходить, предупредите, пожалуйста, охрану, что завтра я приду в половине восьмого.
– Это необязательно, – нахмурился я. Она критично меня осмотрела, выразительно выгнула бровь и снисходительно усмехнулась.
– Я составляла ваш график, Денис Станиславович. Я отлично помню, что сегодня ваш день был перегружен. Точно так же, как будет завтра, послезавтра и весь ближайший месяц. Лишь после можно будет немного расслабиться. Вы устали. Много ли вы сможете сделать в таком состоянии, в котором находитесь сейчас?
– Вас что, об этом генеральный попросил? Чтобы выгонять меня с работы? – не сдержал я раздражения.
– Нет, исключительно эгоистичный и корыстный интерес, – просто ответила она, смотря мне в глаза своим небесно голубым взглядом из-под строгих очков. А после добавила, усмехнувшись, от моего непонимания, написанного на лице. – Мне жаль себя и потраченного впустую времени за проверкой и исправлениями документации, которая занимает неоправданно много времени и сил.
– Вы слишком спокойно об этом говорите, – усмехнулся я, чтобы скрыть собственную досаду от правдивости ее слов. Чем больше я старался ускорить процесс прощания с Маргаритой, тем больше исправлений в отчетах находил на следующий день.
– Я работаю не по доброте душевной. За каждый лишний час времени я получаю достойные комиссионные, – фыркнула она насмешливо, впервые по-настоящему улыбнувшись мне. – Если такими темпами вы готовы вогнать в гроб себя и разорить вашего генерального – я не против, – пожала она плечами. – Однако потерянного времени, действительно, жаль. В отдохнувшем виде мы оба способны выполнять работу быстрее, нежели топтаться на месте с одними исправлениями.
Я тяжело вздохнул, пытаясь понять, как она умудряется это делать? Я не услышал в ее голосе или словах упрека, издевки, или обвинения, но чувствуя себя сейчас просто последним кретином, который не понимает элементарных вещей, разжеванных и показанных на пальцах.
Она улыбнулась вновь, а после отвернулась и направилась на выход, остановившись лишь в дверях, для ее дежурного:
– Хорошего вечера, Денис Станиславович. До встречи.
– До встречи, – отозвался я эхом, смотря пустым взглядом на папки перед собой. Некоторое время посидел так, а после вздохнул и поднялся, чтобы уже через десять минут ехать домой.
