— Только не говори, что она сделала аборт.
— Аборт? — бывший муж удивлённо на меня покосился. — Нет, до этого мы не дожили.
— Вот и хорошо…
— Это точно, — хмыкнул Стас. — Нет, ничего такого фатального не было. Просто Регина однажды сказала мне вечером в пятницу, что пойдёт на встречу со своими родителями.
— И что? — не поняла я. — Она не захотела брать тебя с собой?
— Не совсем. Я был не в курсе, что они существуют.
Честно говоря, за время нашего разговора я устала удивляться. Поэтому на сей раз действительно уже не удивилась, только вздохнула и полезла в бардачок за водичкой. И только когда я сделала глоток из бутылки, вспомнила, что вообще-то Стас мне три года как не муж и надо было поинтересоваться, а можно ли открывать бардачок и пить из этой бутылки. Но было поздно, и я промолчала, чтобы не привлекать внимания к своим необдуманным действиям.
— Регина, когда я спрашивал её про родителей, махала рукой и говорила, цитирую: «Их давно нет в моей жизни». Я был уверен, что они умерли, полагал, что это больная тема, поэтому лишний раз не спрашивал ничего. И тут вдруг она мне такое заявляет. Мы два года в браке, а муж только узнал, что у его жены и мама, и папа живы, просто он с ними не знаком. Разве это нормально?
— Нет. Не нормально. И что она сказала в своё оправдание?
— Ничего, — усмехнулся Стас. — Кроме того, что это её дело, а не моё. И ведь даже не поспоришь, Кать, — действительно, её родители — её дело. Но… после этого я больше не мог с ней жить. Ушёл. И знаешь… удивительно, но сразу как-то легче стало. Будто я два года лямку тянул, тяжёлую повинность отбывал, и вдруг освободился от всего. Обидно было, да. Но, в сущности, я за что боролся, на то и напоролся.
— Точно, — кивнула я, даже немного обрадовавшись, что Стас это озвучил. — Пока ты рассказывал, я всё время эту фразу вспоминала.
Мы заехали на открытую стоянку перед торговым центром, бывший муж выбрал свободное место и начал парковаться, и я замолчала, не желая ему мешать. Парковка всегда казалась мне безумно сложным делом.
А Стас, как всегда виртуозно завершив этот процесс, повернулся ко мне лицом и сказал очень серьёзно, заглядывая в глаза с такой проникновенностью, что я не смогла усомниться в его искренности:
— А я после развода с Региной всё время вспоминал другую фразу. Точнее, слово. Наваждение. Я будто бы увидел мираж, пошёл за ним, бросив всё, а когда добрался, выяснилось, что мне всего лишь показалось. И не было там ничего на самом деле, одна голая пустыня. А я ради этого наваждения умудрился бросить всё, предать людей, которые были мне дороги. — Стас резко выдохнул. — Кать… извини. Независимо от того, что будет с нами дальше, я бы не хотел, чтобы ты обижалась на меня. Очень прошу, прости.
Я опустила глаза — смотреть на Стаса было невыносимо, хотелось разрыдаться, — и глухо произнесла:
— Я тебя давно уже простила.
19. 18
Катя
Стас после моей фразы, что я давно его простила, немного приободрился. На самом деле зря — «простить» и «хотеть возобновить отношения» совсем разные понятия. Для меня прощение значит, в первую очередь, отпустить ситуацию, жить дальше, не терзаясь злостью на обидчика. И это всё пришло ко мне давно, ещё до встречи с Артуром. Я смирилась с тем, что мой брак закончился, мысленно поблагодарила бывшего мужа за счастливые годы — и пошла дальше, не оглядываясь.
Но теперь Стас заставлял меня оглядываться, а мне этого вовсе не хотелось.
