Да и не знала я, люблю Артура или нет. Как мне теперь казалось, сделать выводы о любви можно только в конце жизненного пути, прожив с человеком несколько десятков лет. А сейчас, когда я встречалась с Артуром всего полгода, я могла сказать точно лишь то, что он мне нравится. Мне было хорошо рядом с ним, комфортно и спокойно. Думаю, это немало. Но чтобы любовь… Не знаю, не знаю…
Я могла бы сказать Стасу, что на самом деле неважно, люблю ли я Артура, — главное, что я больше не люблю самого Стаса. Но я промолчала. Мне казалось, что бы я ни сказала — он не поверит. А сотрясать напрасно воздух я никогда не любила.
Я отвернулась, посмотрела на подъездную дверь. Артур жил в хорошем районе, мне здесь нравилось — север Москвы, рядом парк и набережная. Но вот дом был самым обычным, панельным. И квартира не лучше, чем у нас с Никой, — тоже трёшка, только Артур её сам купил, а мне от родителей досталась. Мама и папа после того, как вышли на пенсию, сказали, что им не нужна такая большая квартира, переехали в однокомнатную бабушкину — раньше мы её сдавали, — а нам со Стасом отдали свою трёшку. Это было ещё когда я ходила беременная Никой. Мы в то время жили у Стаса, вместе с Галиной Ивановной.
Подъездная дверь открылась, и я напряглась — но изнутри навстречу мартовскому снегодождю шагнула незнакомая женщина с собачкой, и я выдохнула.
Хм. Кажется, я волнуюсь. С чего бы?
— Что-то долго твой Артур… — пробормотал Стас, и тут дверь вновь открылась, наконец выпуская наружу человека, которого я ждала.
25. 24
Стас
До этого момента Стас и не подозревал, что такое ревность. Он никогда по-настоящему не ревновал Катю — это было бы глупо, он же знал её преданный и честный характер. И Регину тоже почему-то не ревновал, хотя поводов было достаточно. Но вот как-то не ревновалось. Наверное, потому что в глубине души Стас и так понимал: его вторая жена всё равно ему не принадлежала. Ревнуй не ревнуй — бесполезно.
А вот теперь его накрыло. И так, что аж перед глазами потемнело — он даже не сразу смог сосредоточиться на человеке, который шагал к его машине навстречу Кате, выскочившей из салона. И когда только успела?.. Пока Стас приходил в себя от приступа бешенства, что ли?
Стёкла заливало, и хотя время было не сказать чтобы позднее, но из-за хмари рассмотреть мужчину толком не получалось. А хотелось узнать, как выглядит его конкурент, — поэтому Стас тоже вышел из машины.
И тут же замер, злясь на всё и всех, потому что этот Артур, будь он неладен, демонстративно обнял и крепко поцеловал Катю. Так… по-собственнически. Сразу было понятно, что отношения у них уже давно далеко не платонические и Артур считает Катю своей женщиной.
У Стаса резко зачесались кулаки, но он старательно сдерживался, понимая, что Катя подобный финт не простит никогда в жизни. Даже выдавил из себя вежливую улыбку, когда соперник наконец обратил внимание на него и вежливо кивнул, прохладно улыбнувшись в ответ.
— Добрый день, — произнёс этот… Артур. И, не выпуская Катю из объятий, протянул Стасу руку. — Рад знакомству. Артур.
— Стас. — Он пожал протянутую ладонь, тёплую и крепкую. Ожидал, что соперник будет слишком сильно сжимать руку, чтобы показать, кто здесь главный, — но нет, рукопожатие оказалось обычным.
Впервые в жизни Стас чувствовал не только ревность, но и жуткую, почти граничащую с тошнотой неприязнь к другому человеку. Он словно видел перед собой вонючего бомжа — так его воротило от физиономии Артура, спокойной и наглой. А ещё было досадно, потому что Стас, зная собственную физическую привлекательность, ясно видел, что Артур ничем ему не уступает. Голубоглазый и белокожий, с чуть вьющимися тёмными волосами, высокий и мускулистый — хоть сейчас на обложку журнала.
