– Откуда она?
– Из Средней Азии. А почему вы спрашиваете? Разве это имеет значение?
– В среднеазиатских республиках настоящие олигархи – это всегда политики. И наоборот, – пояснил Дронго.
– Да-да. Вот она и прожигает жизнь в Москве и в Европе. Несмотря на относительную молодость, она уже раз пять или шесть ложилась под нож пластического хирурга. Это сейчас модно. Они дружат с Валентиной, и я замечал все изменения, произошедшие с ней за последние годы. Красотка нарастила грудь, надула губы, сделала скулы, подтянула глаза. В общем, нож искусного хирурга и никакой магии.
– Они близко дружат с Валентиной?
– Очень даже. Это совсем непонятно для меня. Все-таки Валентина не позволяет себе подобных выкрутасов. Она совсем другой человек.
– Близкая подруга Валентины могла решить, что нужно ей немного помочь, сделать ее вдовой, наследницей немалого состояния. Такое допускаете?
– Только в кошмарном сне, – проговорил Халифман и нахмурился.
В этот момент зазвонил телефон.
– Да, – сказал Ян Абрамович, подняв трубку. – Они у меня. Сейчас придем. Звонил Куропаткин, – пояснил Халифман. – Просит зайти к нему. Видимо, Николай Арсениевич позвонил и ему. Пойдемте. Алексей еще не знает, что Валентина подала в суд. Даже не представляю, как именно он будет реагировать на такую новость.
Кабинет президента компании оказался раза в четыре больше того, в котором работал Халифман. Куропаткин в нем явно терялся. Большие панорамные окна, тяжелая массивная мебель, диван и кресла из натуральной кожи, дорогие иранские ковры. Кабинет должен был производить впечатление, всем и каждому громко заявлять о том, что в нем располагается настоящий бизнесмен, руководящий преуспевающей компанией.
Алексей Данилович Куропаткин был небольшого роста, с круглым лицом и подвижными глазами. Этот мужчина сорока пяти лет, уже начавший седеть, вышел из-за стола, подбежал к гостям, энергично пожал им руки, а затем так же быстро вернулся на свое место. Он был на две головы ниже Дронго и поэтому, стоя рядом с ним, чувствовал себя совсем неуютно.
– Садитесь, господа, – радушно предложил Куропаткин, показывая на стулья, расставленные вокруг длинного стола для заседаний. – Ян Абрамович, вы тоже устраивайтесь. Спасибо, что привели наших гостей. Николай Арсениевич уже звонил мне насчет их приезда. Вы ведь представляете его интересы?
– Да, мы эксперты, которых он пригласил, – сдержанно подтвердил Дронго.
По лицу Халифмана промелькнула какая-то тень, но он промолчал. Хозяин кабинета сидел в своем кресле. Оно было немного приподнято, и поэтому он мог беседовать с гостями на равных.
– Правильно сделал, – заявил Куропаткин. – Эта страшная трагедия, невосполнимый урон для всех нас. Вы не поверите, но я выступал на конференции, и у меня вдруг резко заболело сердце. Через полчаса, когда мы должны были отправиться на ужин, мне позвонили. Я словно чувствовал!.. Это оказался тяжелый удар. Петр Арсениевич был в числе тех, кто создавал нашу компанию. Вместе с уважаемым Яном Абрамовичем. – Он показал на Халифмана.
– У него были враги? – спросил Дронго.
– Не знаю. Наверное, были, как и у каждого нормального человека. Но только не в нашей компании. Его здесь все любили. Вы не поверите, но внизу, на втором этаже, у нашего большого зала сотрудницы компании поставили его фотографию и положили свежие цветы. Вот уже месяц они меняют их за свой счет. Такой любовью и уважением он пользовался в нашей компании!..
