Сегодня же он забыл это сделать. И страдал. Так что яркое летнее солнышко и пекущая жара воспринимались парнем как избавление от этих жужжалок.
– Потренируемся? – спросил Пётр Рябой, положив ему руку на плечо.
– Сначала укрепиться надо.
– Да брось, – махнул он рукой. – Татары, скорее, к осени ближе заявятся. А о разбойном люде я не слышал, чтобы тут озоровали.
– Чуйка.
– Чуйка – дело такое. Иной раз и на воду дуешь, а когда и голой сракой на угли. И каждый раз чуйка ведёт.
– Меня она пока не подводила.
– Думаешь, нападут?
– Уверен.
– Тогда почему тут сидишь? Глупо же. Зачем подставляться под удар.
– А что предлагаешь делать?
– В той же Туле пересидеть.
– Ещё опаснее. Тут враг себя явит сам. А там – улыбаться тебе в лицо станет да каверзы какие исподтишка творить.
– Ты полагаешь, что свои?
– Я сломал планы многим уважаемым людям. Ты думаешь, они мне это простят? Вот серьёзно. Ты бы простил на их месте?
Пётр промолчал, хмуро глядя прямо перед собой.
– Я не знаю, откуда ждать удара и от кого. Любой из них может. Но подставляться сам не станет. С татарами – бог весть. Эти сами придут, без приглашения. Может быть. А вот с разбойниками… если честно, я не уверен, что зимние разбойники были случайностью.
– Думаешь, навёл кто-то?
– Да. И, мню, эти же люди продолжат. Кому-то очень не понравилось, что я пытаюсь быть самостоятельным. Если бы пошёл к кому из уважаемых людей под руку, то и не трогали бы. А так… – развёл парень руками.
Пётр снова промолчал, задумчиво жуя травинку.
– Есть подозрения? – поинтересовался Андрей.
– Воевода отъехал к новому месту службы. В Путивль. Славное место. Прекрасный способ отличиться. Ему ныне не до тебя. Своих забот хватает.
– Воевода и так бы наводить не стал. Он тут чужой человек. Приехал. Посидел немного. Да и двинулся дальше. Не рискнул бы связываться с татями.
– Рад, что ты это понимаешь, – очень серьёзно произнёс Пётр.
– Остаются только уважаемые люди. Пётр Глаз умер. Я почему-то на него думал поначалу.
– Поначалу?
– Марфа сказала, что он от воеводы пришёл как-то сам не свой. Нервный. Возбуждённый. Видно, он ему что-то посулил. Начал должников своих призывать да беседовать тишком. И случилось это примерно за седмицу до моего прибытия в Тулу. Не знаю, что там воевода Петру наговорил, но он его явно под монастырь подводил.
– Или под плаху. За татьбу могли и голову снять, невзирая на заслуги. Воеводе он явно был поперёк горла.
– Или кто-то ему денег дал.
– Не обязательно денег. – усмехнулся Пётр Рябой.
– Он специально не стал спрашивать долг, пока мне не было пятнадцати лет?
– Конечно. В четырнадцать лет какой с тебя спрос?
– С воеводой он поделился?
– Деньгами, что выдали ему в зачёт твоего долга? – улыбнувшись, спросил Пётр. – Я того не ведаю, но мню – да. Очень похоже на то, что этим он тёзку моего и поманил. По правде сказать, твой долг, может, и реальный, но принял ты наследие отца слишком рано. А значит, с родичей твоих из Коломны его взыскивать бы пришлось. Сам понимаешь, с твоего деда просто так что-то вытрясти мало надежды, кроме тумака да брани. Тем более что видаков у Петра не было. А слово против слова у них равны. Так что… – развёл он руками.
– Выходит, Петру не было смысла вообще со мной связываться?
– Не знаю, – покачал головой Рябой. – Скорее всего. Если верить твоим словам, то он вообще решился с тобой связываться после разговора с воеводой. Незадолго до твоего прибытия. А так – он сидел тихо и занимался своими делами.
