– Я тебя, соседка, конечно, уважаю. Ты легка на поману[2], но напомню ещё раз про забор, дальше которого ты не видишь. Не помнишь – в раю Анну ждет муж Дмитрий. Какая у них любовь была! А ты – мужичка искать.
– Зря ты меня кособочишь, – пожаловалась левая соседка, – Анне легко, у нее только один Дмитрий и был, а мне каково? Троих мужей похоронила. В промежутке сколько мужиков, уже не упомню, но никого не обижала. Каждому говорила, что он у меня второй.
– А кто первый был?
– Военная тайна. Мы жили по соседству с воинской частью.
– Может, твой первенец – сын полка, – попытался смутить Изяслав.
– Возле нас стоял не полк, а бригада карабинеров, – уточнила левая соседка.
– А я вот всю жизнь одинока, – вздохнула соседка с права.
– Как одинока? – удивилась прогнозистка – у тебя же муж есть.
– Вот то-то и оно, только он и есть, – снова вздохнула правая соседка.
– Господь терпел и нам велел, – не согласилась Мария.
– Ему легко, он вечен, потому и терпелив. Я в зеркало посмотрю – сама себе противна. Уже все, и терпеть нечего, – и обратилась к Василию, – ты молодой ещё, не обижайся на старую. Вот по заграницам ездишь, тогда скажи, сколько можно с собой брать безпошлинно спиртного и сигарет?
Василий недоумевающе посмотрел на любопытную:
– В каждой стране по-разному. Вы куда ехать хотите?
– Я не о себе, я за Анну переживаю. Надоест ей сидеть в сладком раю, захочется остренького попробовать, а как выйти? Вот тут бутылочки и сигареты пригодятся. Угостишь кого надо… и, я думаю, понятно.
Василий положил вилку, налил стакан вина:
– Конечно, вечное блаженство скучно, это уж точно. Но вы такое говорите. По-вашему, рай окружён государственной границей?
– Божественной – наверняка. Как же иначе. По вашему, заходи – не хочу? Зачем тогда ключник Пётр? Он не каждого пускает. Думаю, он не один, у него целая служба. Согласно положению и охраняет. Вот я сижу вахтёршей в общежитии по графику. Наш комендант строго следит, и мы тоже. Приведу случай. Сенька из сорок первой в прошлую пятницу с девчонкой пришёл, мне коробку конфет подарил, я по-культурянски пустила ее без документов. И там так же. Сладкое везде любят.
Василий махнул рукой, чокнулся с таксистом и выпил. Пенсионер Куку, пивший не больше Изюнчика-везунчика, проявил себя демократом:
– Говорят, смерть уравнивает. Отнюдь. Одни лежат в больших залах, гроб из красного дерева выносится под аплодисменты. Другого везут в гробу из некрашеных досок на повозке два вола или хромая лошадь. Поминок не могут устроить. Я уже молчу, кого на каком кладбище хоронят.
Федосеич решил подзавести бабуль:
– Небесная таможня, конечно, имеется, но мы не знаем, какая там валюта. Значит, нужно золотишко брать. И декларацию о доходах не забыть. Ее будут учитывать при определении, куда тебе – в рай или в ад?
Бабули, уйдя на пенсию, осовременились:
– А в интернете найти и уточнить нельзя?
– Поискать-то можно, но доступ только по паролю. Где узнать пароль этот?
– На коротких волнах. Длинные волны туда не проходят, – объяснил пенсионер Куку.
– Я так думаю, – вдруг заявила левая соседка, – человек умрет, так он выше космонавта поднимется.
Никто не возражал. Все увлеклись едой. Беседа смолкла.
Ефросиния устала от плацинд и обратилась к Василию:
– Гроб у Аннушки твой?
– Мой без меня привезут. А что, этот не нравится? Консультант фирмы сказал: надёжный, с гарантией.
Ефросиния Михайловна покачала головой:
