Поминуха в Кушмарии - страница 9

– У тебя горе?

Анна вызволила трехлитровую банку из пакета:

– Вам какой квас: для окрошки, замы или пить?

Георгий Васильевич, привыкший добиваться ответа на свои вопросы, начал допрашивать Анну:

– Кто-то умер?

– Никто. Так какого квасу?

– Оставь квас. Любого. Какого рожна здесь гроб? Зачем он? Анна искренне удивилась:

– Отпевать без гроба как? Поминки не признают. Георгий Васильевич снял шляпу:

– Ничего не понимаю. Никто не умер. Тогда какие поминки и кого отпевать?

Улыбка Анны погасла:

– Меня отпевать будут.

– Но ты же живая!

– Не имеет значения.

Георгий Васильевич надел шляпу:

– Анна, объясни толком!

Допрос утомил Анну, и она направилась к беседке. Села на скамью возле столика. Обмахнула тряпкой другую скамью, пригласила дознавателя:

– Присаживайтесь. Вы знаете, все мои родные – на том свете. Царствие им небесное! – Анна перекрестилась и продолжила. – У меня из близких родственников, кроме Митеньки, никого нет, а где он? Когда появится? Не знаю. Чувствую себя все хуже и хуже. Никому старая квасница не нужна. Поминки будет справить некому, а уйти хочется по-людски. Я и решила сама себе устроить поминки. Может, доброе слово услышу на прощание. Пускай и не от родных. Всё на том свете веселее будет. Как семь человек соберутся, сядем за стол.

– Анна, кто надоумил? Скажи, привлеку к ответственности. Законопослушные люди так не делают. Твой поступок – как самоубийство. На тебе крест, спроси в церкви, скажут: самоубийство – грех перед Богом.

Анна насупилась:

– Батюшку Николая пригласила, придет – спрошу. Голубцев я наделала, маслины купила. Соседки уже в доме. Почин – дело дорогое. Да и Васику постоянно говорит: кто первым к прилавку подходит, тот и выигрывает. Вы первый пришли.

Прокурор насторожился:

– К какому прилавку? Ты на что намекаешь? Анна опешила:

– Господь с вами, Георгий Васильевич! Просто присказка к слову пришлась. Извините. Вы уже сколько лет мой постоянный покупатель. Я вас глубоко почитаю. Уважьте старую.

Прокурор смягчился:

– Уже пятый год пошел моего квасного хождения. Скажу честно, бывает настроение паршивое, с женой поцарапаемся, дети, – законник махнул рукой, – с маленькими заботы, с большими проблемы. А пару тарелок окрошки из твоего кваса да с хлебушком домашним покушаешь – оживаешь. Не понимаю, почему ты такого кваса не делала, когда на заводе цехом управляла?

Анна успокоилась, поправила на голове платок, одернула безрукавку:

– Квасок, что вам нравится, души и размеренности требует. На заводе что главным было? План и победа в социалистическом соревновании, как сейчас – прибыль и задавить конкурента.

Георгий Васильевич кашлянул:

– Таковы законы бытия. Моя воля, присвоил бы тебе, Анна Георгиевна, звание «Заслуженной квасницы страны» и персональную надбавку к пенсии дал.

Между тем в приоткрытой калитке замаячила кокетливая бородка адвоката. Заметив в беседке хозяйку с прокурором, она направилась к ним. Сидевшие спиной к калитке бородку не видели. Та стояла и слушала. Анна всерьез слов прокурора не приняла, хотя они были ей приятны:

– Совсем вы меня захвалили, Георгий Васильевич!

Долгое молчание не соответствовало нраву бородки, и она вклинилась:

– Как раз нет, уважаемая Анна Георгиевна, во-первых, здравствуйте, во-вторых, вы настоящий маэстро кваса. Без вашего кваса борща «как у мамы дома» – не сварить! Прокурор прав, начну в парламенте инициировать учреждение нового почетного звания «Народный умелец», с вручением ордена трех степеней. Буду ходатайствовать о награждении вас первой.