По натуре он был романтиком с мягким покладистым характером с юморным уклоном. Он занял нижнюю полку в купе и сразу же вытащил блокнот и карандаш. Всё это уложил на столе. После распития обычного вагонного стакана чая Альберт взялся за карандаш и стал трудиться над блокнотом с отрывными листами. Вскоре появился этюд, в котором был изображён стакан чая на столике и рядом рука, показывающая комбинацию из трёх пальцев. С каким-то лукавым безразличием он оторвал листок и оставил его на середине стола. Блокнот спрятал под подушку и направился в соседнее купе.
В соседнем купе за перегородкой разворачивались события иного характера. Некто Николай Савинков с гитарой в руках, брынькая, распевал песню про то, как «раз в поезде сидел один военный, обыкновенный делец и франт. По чину он был поручик, а для дамских ручек – был генерал». Все сидящие в купе внимательно слушали песню. Альберт присоединился к ним. Дальше Савинков в следующей песне повествовал о том, « …как люди женятся и как они живут…» с обещанием, что «колокольчики сейчас об этом пропоют». И заканчивалась эта песня назиданием: «Эх вы, мужчины, кто доверчивый из вас, не бросайте своих жёнок ни на час, а коль оставишь, то жалобно не вой, когда в доме заведётся домовой».
А поезд двигался всё дальше на северо-восток пока по Украине. На каждой станции продавцы, подходя к поезду, всячески старались сбыть свой товар. В основном это были фрукты. Этот год удался на урожай яблок. Яблок было очень много и некоторые пассажиры по дешёвке брали яблоки мешками для привоза в Калининград. Альберт тоже купил ведро яблок прямо с сумкой. А к вечеру появился рисунок, в котором красовались яблоко с двумя сливами по бокам. Яблоко было с человеческим лицом и внизу подпись «Натюрморда».
В Москве группа пересела в поезд Москва – Калининград, на котором и прибыла в этот славный город, где предстояло трудиться и проживать. Город поразил разрухой, нанесённой войной. Именно таким представлялся разрушенный Карфаген в воображении по описанию историков. Но в то же время он обратил на себя внимание своим зелёным нарядом. Это же настоящий город-сад в руинах, сад, в котором среди великого разнообразия растительного мира красовались яблони, обильно украшенные плодами. В этом виделась некая чопорность. Да и погода была столь благодатна. Почти как в Одессе.
Именно, как в Одессе. Ибо там очень часто осенью, во второй раз в году расцветала белая акация. Вот и в Калининграде в октябре 1949 года зацвела белая акация, видимо, вторично.
Романтикам из Одессы город Калининград очень понравился. Ещё очень понравился базар, что развернулся на площади «Трёх маршалов», сейчас это площадь Победы. Прямо на асфальте с подстилки красовался невероятный по разнообразию товар, где сновал разночинный люд, военного и цивильного вида. Один мужчина обратил на себя внимание своим гомерическим смехом, рассматривая какую-то гирьку. Новоиспечённые калининградцы обратили на это внимание с недоумённым любопытством. Мужчина, очнувшись, обратился к зевакам из Одессы:
– Вы понимаете, я купил у бабки всего за 50 рублей, вот. Понимаете? Это же гирька 200 граммовая из стандарта. Вы понимаете? Нет, вы ничего не понимаете. Она же платиновая. Пла-ти-но-вая! – восклицал он, потрясая гирькой. Я учитель физики в этом разбираюсь. Понятно вам. Вот». Он повернулся и подался по своим делам.
