– Насколько я знаю, конечно, – пробормотал себе под нос Тихон.
Действительно, если отбросить полную бредовость происходящего, то во всём, что случилось с ним за последние сутки, Тихон не мог не видеть поразительную системность. Реальность изменилась не вся, а только та, что касалась его семьи, и все нити вели к прадеду, в трагический сорок второй год. Привыкший искать причинно-следственные связи между событиями прошлого, он при этом практически никогда не фантазировал на тему альтернативности истории и всего такого прочего.
Конечно, он был знаком с творчеством «альтернативщиков» вроде тех, что видели во всём мировой заговор историков. С друзьями они не раз угорали над этими теориями, по которым триста лет назад злодеи-историки подделали все летописи, чтобы переписать историю. А потом, видимо, закопали по всему миру миллионы артефактов, разложив их по археологическим слоям так, чтобы даже комар носу не подточил.
Тихон точно знал, что системно фальсифицировать историю невозможно – слишком много несвязанных между собой источников нужно было бы изменить. И кому это могло бы понадобиться? Уничтожить наградные документы его прадеда, влезть к нему в дом, чтобы похитить его личные письма и фотографии, а потом ещё прибыть сюда, на это богом забытое кладбище, и провести здесь целую операцию по замене надгробного камня? Не говоря уже о том, что было бы невозможно заставить маму забыть обо всех родственниках!
Значит… «Нет, осторожно, Тихон, это ненаучная зона!». Он поднялся, отряхивая порядочно нападавший на него снег, глубоко вдохнул. Руки, покрасневшие от снега и холода, еле заметно дрожали.
Он помнил, как на одной из лекций по истории России их профессора – высоколобого и серьёзного доктора наук – кто-то спросил, по какому пути пошла бы история, если бы не трагическая гибель царского премьер-министра Столыпина в Киевском театре в 1906 году. «История не терпит сослагательного наклонения, молодой человек!» – наставительно провозгласил он, а потом заложил руки за спину, причмокнул и не без удовольствия начал рассуждать о том, что не случилось бы ни первой мировой войны, ни революции, ни большевистского переворота.
Конечно, история не просто терпит, но и нуждается во всех этих «если бы». На них держится аналитическая её функция и все причинно-следственные связи событий. Другое дело, что большинство таких связей гипотетические, и учёный обязан отделять факты от гипотез, чего дилетанты, конечно, не понимают и не делают…
Тихон приоткрыл, насколько было возможно из-за снега и листьев, калитку ограды и протиснулся в образовавшийся проём. Нужно было идти в деревню и если не найти Дашу, на что надежды у него уже не было, то по крайней мере добыть факты. Факты, которые опровергнут родившуюся в его голове безумную гипотезу.
Чужая деревня
Кладбище и деревню разделяла широкая полоса поля, которое, как помнил Тихон, всегда засеивали свёклой или картошкой. Но теперь, когда в деревне остались почти одни только старики, природа взяла своё, покрыв поле кустарником и тоненькими берёзками. О том, что где-то за ними, километрах в полутора, живут люди, сейчас говорили только извилистая разбитая дорога и едва слышимый аромат печного дыма.
Потянув носом воздух, Тихон ощутил новый прилив сил и воспоминаний: о деревне, бане, развешанных за занавесью печной лежанки сушиться грибах, извечных полосатых половичках и тысяче неуловимых запахов, звуков и прочих мелочей, из которых и складывался для него образ дома.
