Нет, я не понимала.
— Такой уж и золотой? — пробормотала я, и, кажется, сомнение в моём голосе заставило Олега почти обидеться.
— Вот сразу видно, что совсем недавно у него работаешь, — цокнул он языком. — Такого начальника ещё поискать.
Я осталась при своём мнении, но переубеждать никого не собиралась. В конце концов ничто не мешало Разумовскому к отельным своим работникам действительно относиться более чем хорошо.
Вот только на меня его доброта не распространялась.
Ни доброта, ни участие, ни хоть какое-нибудь уважение личных границ.
И очень скоро он мне это со всей своей беспощадностью продемонстрировал.
24. Глава 24
Его нехитрый трюк всё-таки удался. Значит, Алексей продолжает активно общаться с его бывшей, втайне надеясь когда-нибудь стать её нынешним. Вечером того же дня на экране его телефона высветился полузабытый номер.
На ловца и зверь бежит. В его случае — жадная и агрессивная росомаха.
— Надо же, — томный голос на том конце виртуального провода звучал удивлённо. — Ты решил снизойти до разговора. Не узнаю тебя, Разумовский.
Инга старательно прятала под налётом сарказма радость от возможности с ним поговорить. До сих пор все её попытки добиться от него нового разговора заканчивались голосовыми, в которых она угрожала заставить его с ней общаться.
Инга Огарина любила повелевать и не любила тех, кто смел её ослушаться. И его инициатива покончить с их не слишком здоровыми отношениями не лучшим образом сказалась на её характере.
— Появилось свободное время, — Давид откинулся на спинку кресла, повернув его к окну. — Зачем звонишь? О чём хотела поговорить?
— Как бизнес?
Значит, издалека собралась заходить.
— Не жалуюсь.
— Свой офис всё ещё строишь?
— А то как же, — Давид прошёлся задумчивым взглядом по идеально ровной лужайке. Пустовато там как-то. Надо бы ландшафтного дизайнера сюда пригласить.
— Проезжала мимо него несколько раз. Выглядит так, будто компенсируешь.
Ах, фирменное свидетельство глубокой симпатии от Огариной — поддеть, прикусить, зацепить.
— Выглядит так, будто ты пристально следишь за тем, где, когда, как и что именно я компенсирую. Ты уделяешь мне непозволительно много внимания.
— Не тебе, Разумовский. Твоему бизнесу разве что.
И насколько же глубоко простирается твой интерес? Настолько, чтобы отослать в мою вотчину неопытную девчонку, поручив ей стащить у меня что-нибудь потенциально ценное? Потому что ты, Огарёва, не имея возможности получить что-нибудь, чего отчаянно жаждешь, скорее разрушишь это, уничтожишь, только бы оно в таком случае не доставалось вообще никому.
Но вслух он позволил себе лишь лаконичное:
— И как успехи?
— Ты что, разучился сарказм различать? — в голосе Инги прорезались ядовитые нотки. — Думаешь, я всерьёз за тобой слежку веду? У меня нет на это ни времени, ни желания.
— Я и не утверждаю, что ты делаешь это сама. Для таких мероприятий есть посторонняя рабочая сила. Уверен, откровенно дешёвая, если поручаешь подобного рода задания дилетантам.
— Разумовский, ты на что намекаешь?
Он вслушивался в её голос, пытаясь определит степень искренности, с которой она негодовала.
— Да какие уж тут намёки. Я, как мне кажется, предельно ясно выразился.
— За тобой что, кто-то слежку установил? Или это уже паранойя? Всё никак не можешь после той статьи отойти?
Сейчас её голос сочился откровенной насмешкой. Инга говорила свободно, без пауз, без заиканий. Слова не подбирала. Фразы свои не обдумывала.
