Только вот, когда земля накрыла нас и окутала темнотой, я понял, что оказался у твари под туловищем, образовавшаяся пустота позволяла дышать. Было непонятно, надолго ли хватит запаса кислорода, поэтому следовало начать действовать. Умирать я точно не собирался. Я попробовал перевернуться на живот, помнил, что, если зрение мне не отказало в последний момент, засыпало меня не так далеко от целой части туннеля. Я собирался продвигаться и руками начать расчищать земляной завал. Раз уж Тьма уберегла от смерти, значит, у нее на меня другие планы. Парни, попавшие под обрушение, беспокоили меня, как и Шантанат с Данией. Но я понимал, что если у высочества, который был рядом с феей, имелся мизерный шанс на спасение, потому что они находились ближе к основной части лабиринта, то вот парни попали как раз в эпицентр обвала. Я стиснул зубы от злобы и невозможности что-либо изменить. Но такая уж у нас работа. Каждый знает, что, уйдя на очередное задание, может не вернуться. Я сжал кулаки, борясь со злостью, и, разжав руку с мечом, таки развернулся и лег на живот, но не успел начать продвигаться, не желая задохнуться здесь, как тварь пришла в движение. Только вот, пока я нащупал рукоять меча, произошло что-то невероятное: Арахн начал откапываться. И, надо признаться, у него это получалось намного лучше. Я замер, даже не шевелясь, лишь отплевывался от кусков земли, что попадали на меня. Я весь подобрался, готовый в любой момент рвануть вперед и нанести опережающий удар по твари, но пока же просто ждал, ведь у той больше шансов вытащить нас из этой переделки. Стоило только количеству воздуха увеличиться, как я понял, что спасение рядом. Миг, и, держась тела арахна, находясь под его шестью лапами, рванул вперед и развернулся. Тварь словно сама была поражена моим появлением. Или же мне это показалось? Меня насторожили его глаза, которые излучали не слабо-голубоватый свет, а белый, не замечал такого у других особей. Но пока тот не напал на меня, я снес ему голову. А взгляд, наполненный осуждением, мне наверняка почудился. Похоже, меня нехило приложило. Я какое-то время сидел на полу и переводил дыхание, прислушиваясь к жуткой тишине. Парни все же не выжили. Оставалось только отправиться обратно и привести помощь, чтобы откопать тех, кто еще мог спастись, оставаясь в лабиринтах. Думать, что их там просто-напросто могли убить, я не хотел. Даже мизерная надежда на то, что кто-то мог выжить, давала мне силы. Только вот, похоже, я себя переоценил.
Шуршание заставило меня подняться. Я приготовился к новому нападению, и вот на моем пути появляется арахн, и снова тот же белесый взгляд смотрит на меня. Я вижу, как открывается его зубастая пасть, и тут же всаживаю клинок в большое мохнатое брюхо. Предсмертный писк, и тварь, поджимая ноги, падает. Я перевожу дыхание и морщусь: только сейчас понял, что меня успели ранить. Дотрагиваюсь до бока, и на руке отчетливо остается грязно-кровавый след. Вот бездна!
Я перевожу дыхание и на нетвердых ногах начинаю выбираться из туннеля. Очередная тварь берется словно из ниоткуда.
— Стой! — чудится мне, что закричала тварь. Взмах клинка, и арахн лишается ноги, падает как подкошенный, даже не сопротивляется, когда я успеваю снести ему мерзкую голову. Подумать о том, почему они нападают поодиночке, а не толпой, как обычно, не успеваю — чувствую поток свежего воздуха и начинаю пробираться еще быстрее. И когда я уже нахожусь в колодце, а от свободы меня отделяет всего шестиметровая пропасть, я чувствую слабость, бороться с которой не получается. Сознание начинает покидать меня, я заваливаюсь на бок и вижу, как один из арахнов протискивается в лаз, и снова его глаза — светящиеся белым светом — привлекают мое ослабленное внимание. А дальше я позорно теряю сознание.
