- Всегда можно отказаться.
- Отказаться?! – подобная мысль и в голове-то не укладывалась.
- Вы не представляете, - тихо сказала Верховная ведьма, отставляя чашку с чаем, к которому она и не прикоснулась. – Как часто подобное происходит. Сейчас хотя бы не убивают. Те, которые победнее, даже радуются, потому как школа хорошо платит. А вот другие другие… хорошо, если просто вычеркивают из родовой книги. Всякое случается…
- До сих пор?
- Реже, - признала она. – Много реже. Но случается.
Гурцеев покачал головой.
Оно, конечно, можно было бы… сказать, что Мишанька сгинул в ведьмином лесу. Пал жертвою разбойников или там на границе, а девица эта к нему вовсе отношения не имеет. Или же… покаяться, мол, согрешил он, с кем не бывает, прижил байстрючку, которую от мира прятал… и поняли бы.
Приняли.
Подобное со многими бывает. Княгинюшка его… нет, ей неправду говорить неможно. А стало быть… и иным тоже, ибо не было такого, чтобы Гурцеевы людям лгали.
Не было.
И не будет.
- Разводом сам займусь, - произнес князь, подымаясь. – И с Мишанькой поговорю, чтоб не бузил. А девоньку, коль вернется, то скажите, что зла не держу. На нее так точно…
8. Глава 8 Про нечисть большую да малую
Глава 8 Про нечисть большую да малую
Порядочный человек – тот, кто делает гадости без удовольствия.
Частное мнение некоего господина Пафнутина, купца, привлеченного к суду за растрату и обман.
После бани Стася заснула. Как-то вот так заснула, что даже не помнила толком, как до кровати дошла и дошла ли сама. Главное, что сон был тяжел. Она то ли бежать пыталась, то ли вырваться из липкой паутины, в которую угодила. И там, во сне, ей было жарко, муторно. Она все ворочалась, силясь выбраться из вороха пуховых одеял – иначе как объяснить эту вот духоту и тяжесть – но все не получалось. Потом правда одеяло вонзило когти и Стася очнулась.
На груди лежал Бес.
Вытянулся во всю длину своего немалого – а стало оно еще больше – тела и знай, урчит, ворчит с переливами.
- Раздавишь, - просипела Стася, присаживаясь в постели. Бес нехотя сполз и ответил:
- Урр-м.
- Знаешь, сколько в тебе весу?
- Мру.
В хорошем коте много весу не бывает, это да. Стася с раздражением стянула мокрую рубашку. Простыла она, что ли? Или съела чего-нибудь не того? Но в животе не урчит, просто… дурно.
И воздуха мало.
Стася добралась до сундуков, на которых разложили платье. Натянув наспех первую попавшуюся из рубах, она тихонько толкнула дверь.
И едва не наступила на Антошку, который под этой дверью устроился. И ведь лег на полу, шкурой какой-то накрылся, сопит сосредоточенно, охранник. Стася переступила через него. И нисколько не удивилась, обнаруживши и Маланью с Бастиндой. Правда, те спали на лавках, да укрывались не шкурами, но одеялами.
- Тише, - сказала она Бесу, который шерсть вздыбил, раздулся, увеличившись едва ли не вдвое, и заворчал. Грозно так, упреждая.
Дернулся во сне Антошка.
Заговорила что-то торопливо Баська, а Маланья и вовсе села, уставившись на Стасю одуревшим взглядом.
- Спи, - велела Стася. – Я скоро вернусь.
Здесь было также душно, тяжко, и хотелось воздуха. Отчего-то казалось, что если она, Стася, немедля во дворе не окажется, то просто-напросто задохнется в этой духоте.
Маланья упала.
А Стася поспешила дальше. Уже потом, на улице, ей подумалось, что можно было бы просто окно открыть, но… откроет. Постоит немного и откроет.
Подышит.
