Па, мне тут не нравится. Может, лучше пойдем домой?
Все хорошо, сын. Просто крепче держи меня за руку.
Откуда ему было знать, какой ужас меня охватил.
Что это за звуки?
Это птицы, Сайлас. Обычные птицы. Перекликаются друг с другом.
Но то, что я слышал, не было птичьим гомоном. Это были странные, тоскливые звуки, то ли крики, то ли стоны, и чем глубже мы заходили в Чащобу, тем громче они становились. Затем вдруг деревья вокруг меня ожили, обрели человекоподобные формы, затрясли ветвями-руками. Я заплакал, зажмурился и закрыл уши ладонями.
Па, уведи меня отсюда! Там за деревьями кто-то есть!
Я даже не понял, что же увидел или решил, что увидел, так как в следующий миг потерял сознание и упал. Митиваль рассказывал потом, что у меня закатились глаза. Я был без чувств, пока Па выносил меня из Чащобы, а очнулся только на повозке, у Па на руках. Склонившись надо мной, он смачивал мой лоб водой и гладил меня по слипшимся волосам. Меня по-прежнему била дрожь.
Па, я видел что-то! Я видел что-то за деревьями!
У тебя лихорадка, Сайлас.
Что это было там, в лесу?
Позднее, когда мне стало лучше и мы начали говорить о том, что случилось, это Па вложил мне в голову идею, что, должно быть, я заметил медведя. Он даже высказывал мнение, будто мое орлиное зрение спасло нам жизнь. Но я понимал, что он говорит так только затем, чтобы я не расстраивался. Может, я видел медведя? Может, и медведя.
– Но должна же быть какая-то тропа, ведущая в лес! – воскликнул я на грани отчаяния; вот мы здесь, у самой Чащобы, а внутрь попасть не можем. – Ты не помнишь, как мы шли, когда были здесь в прошлый раз?
Митиваль сложил руки на груди и склонил голову набок:
– Не могу поверить своим ушам! Сайлас, неужели ты нарушишь обещание?
– Но я же говорил, что хочу заглянуть внутрь! Далеко я не пойду, разумеется. Я все понимаю. Ну же, помоги мне, ты должен помнить дорогу.
Он глянул по сторонам:
– Честно – не помню. Для меня все эти деревья совершенно одинаковые.
Я ему не поверил:
– Чтоб тебя!
– А как ты смотришь на то, чтобы сейчас отправиться домой, а завтра снова сюда вернуться?
– Нет! Па здесь был всего двенадцать часов назад! Должны были остаться следы там, где они прошли! Прошу тебя, Митиваль, помоги мне! Я хочу только заглянуть туда одним глазком – и все.
– Что ты собираешься там увидеть? Объясни, что ты надеешься там найти?
– Не знаю! – чуть не заплакал я.
– Сайлас, ты сейчас плохо соображаешь.
Его рассудительный тон взбесил меня.
– Ладно, не хочешь – не помогай, – бросил я и вынул свой нож. – А если бы и хотел, то не сумел бы. На что ты вообще годен со своими пустыми руками.
И я принялся кромсать ножом заросли, рубил направо и налево… Но через минуту-другую, изранив руки колючками, я увидел бесплодность своих стараний. С тем же успехом я мог бы резать полосы железа.
– Черт, черт, черт! – выкрикнул я.
Отшвырнув нож, я сел, скрестив ноги, оперся локтями о колени и зарылся лицом в окровавленные ладони.
– Сайлас… – Митиваль подошел ко мне.
– Не надо! – оборвал я его. – Сам знаю. Я плохо соображаю!
– Посмотри-ка на Пони. Обернись.
Его слова не сразу до меня дошли, так погружен я был в свое отчаяние. Но когда я понял, что сказал Митиваль, то стал искать взглядом Пони. Его не было там, где я оставил его. Он сдвинулся от нас футов на двести и теперь стоял среди кустарника – голова кверху, уши торчком, хвост бьется из стороны в сторону. Он стоял и не сводил глаз с Чащобы.
