Понтий Пилат - страница 19

Но как ни был взволнован Понтий только что окончившейся стычкой, любознательность молодости была, видимо, сильней. Почему-то на него произвел впечатление третий всадник, все время хранивший молчание и державшийся в стороне.

– А кто же такой третий таинственный всадник?

– Тиберий.

– Какой такой Тиберий? – хотя далекая догадка уже прокладывала путь к сознанию Понтия.

– Тиберий Юлий Цезарь, приемный сын императора Августа, наместник Германии, командующий римскими легионами.

– Так почему ты его не приветствовал, а сделал вид, что его не знаешь?

– Начинай учиться, Понтий! Тиберий въехал в ворота за префектом и примипиларием, надеясь остаться незамеченным. Я же ему подыграл. Вот если бы он въехал первым, то я просто обязан был бы его узнать. Но ты, Понтий, не горюй. Человек он памятливый, особенно на людей, с которыми происходят необычные случаи. Он и твоего Карела помнит: даже вперед подался, когда ты его имя произнес. Он и тебя запомнил. Не шутка в минуту положить трех ветеранов. Так что, Понтий, тебе сегодня во многом повезло.

Правда, Тиберий наш Пятый легион не любит, скорее, не верит в него после случая, когда легион, которым тогда командовал легат Марк Лоллия, позорно бежал от германцев и одна когорта потеряла своего орла. События произошли почти двадцать лет назад, несколько раз сменился личный состав легиона, и в дальнейшем он сражался стойко, но пятно существует: в римской армии не принято бегать от врага. Наш легион до настоящего времени продолжают укреплять. Требования к выдвижению на следующие должности высокие. И правильно! Что это за центурионы, которые в бою думают об отступлении! Служба в нашем легионе сейчас поставлена отлично, и, если отвлечься от воспоминаний, начинать служить надо только в Пятом Германском. В легионе я служу принципалом уже пять лет, получаю полуторный оклад легионера – 15 ассов в день.

Постепенно все успокоилось, легионеры занялись своими делами. Авилий Флакк принес хлеб, большой кусок жареной говядины и полную флягу вина. Они сели на большие бревна, сложенные у забора, и принялись за еду. Понтия не оставляла мысль о судьбе людей, участвовавших в событиях двадцатилетней давности. По его представлению, после бегства легион должен был быть подвергнут децимации, то есть каждый десятый по жребию должен быть казнен. И когда прозвучал вопрос Понтия: «Неужели казнили шестьсот человек?» – принципал понял ход мыслей новобранца и осознал его значимость для Понтия.

– Ты поступил в легион, Понтий, и для тебя важно, не пострадали ли достойные за трусость слабых. Я расскажу все, что знаю сам, а знаю я немного, да и то с чужих слов.

Граница с Германией проходила, да и сейчас проходит по реке Ренус. Большие воинские отряды сугамбров, узипиев, танктеров и других воинственных племен германцев переправились через реку и подвергли грабежу и насилию галльские округа на левом берегу Ренуса. Наместник Германии выслал навстречу германцам наш Пятый легион. События развивались для легиона неблагоприятно. Конница, двигавшаяся несколько впереди и выполнявшая роль разведки, была перехвачена, окружена и изрублена раньше, чем подошла пехота. Местность, на которой оказался легион, не позволяла построить его к бою в правильном порядке. Легион не отвечал основным требованиям по кадровому составу. Центурионы были выдвинуты на должности не по знаниям и заслугам, а по родовитости и покровительству; легион принял большой состав новобранцев, ветераны по численности не составляли достаточно прочного костяка. Когда же по безграмотно построенному легиону ударили германцы, началось повальное бегство. Только первая когорта осталась на месте и спасла легион от истребления. Когорта погибла в полном составе и потеряла свое знамя – знак орла. Такое событие в римской армии – явление чрезвычайное. В Галлию прибыл император Август. Ожидались кровавые события. Наказывать нужно было наместника Галлии, члена императорской фамилии. Именно он подорвал своими назначениями боевые возможности легиона. Получалось так, что многие не могли выполнить свои обязанности по незнанию и отсутствию опыта. Император Август, видимо, понимал, что за упущение командиров под топор пойдут только что навербованные мальчики.