Понять Молдову. Записки странствующих социологов - страница 34

Молдова и Румыния гораздо ближе, чем думает русскоязычный читатель. У людей, живущих в разных государствах, одни и те же герои одной и той же истории, одни и те же литературные классики, поэты и композиторы, воители, крестители и сказители. Это создает определенное напряжение. Российский читатель может его прочувствовать, если он представит себе, что существует некое другое государство, где говорят по-русски, хотя и с резко отличным акцентом, изучают свою историю по «Повести временных лет», считают Александра Невского своим героем, а Пушкина – своим национальным поэтом.

Экономика двух стран почти не связана, поскольку правила ЕС жестко блюдут экономические границы. Около миллиона граждан Молдовы имеют вторые, румынские паспорта.

На мой взгляд, раздвоение одного этноса на два государства произошло неслучайно. Сам ход жизни, бурные отношения с соседями, а также сам крестьянский характер культуры разложили этническое и культурное зерно в две корзины, что было очень мудрым историческим решением, настолько мудрым, что я не стала бы приписывать его одному человеку. Именно две корзины и позволили этносу выжить. Эти государственные образования одновременно тяготели и отталкивались друг от друга, отчаянно конкурируя за территорию, население, статус старшего, право влиять на отношения с соседями и ход истории. Они то разбегались по разным политическим союзам и становились частью разных империй, то пытались объединиться или хотя бы войти в один союз и начать свою собственную игру. Они часто воевали на разных сторонах и даже между собой, предавали, подставляли друг друга, но тут же вспоминали о едином языке, религии и культуре и начинали говорить об объединении. Так было и, на мой взгляд, так будет еще довольно долгое время.

Подобная диалектика – залог сохранения и развития данного этноса. Один язык, одни воители, крестители, сказители, но две страны. Ему так удобно, этому этносу, в двух корзинах.

Это похоже на то, как одна большая семья едет в двух экипажах. На каждой остановке кто-то пересаживается из одной повозки в другую.

Два ли это этноса или один, разделенный на два субэтноса, – они спорят со времен своих первых летописцев18 и будут спорить. Пусть спорят, но без нас. Потому что, придя к некому мнению, убедив нас в нем ценой многих усилий, они могут изменить его на следующий же день, если им это будет выгодно и в очередной раз поможет сохранить физическое и культурное генетическое зерно. А мы останемся в дураках!

В Румынии, что абсолютно естественно, своих, «румынских» молдаван не слишком сильно любят, считая их людьми с менее качественным человеческим капиталом, назовем это так. А попросту ленивыми и склонными к аферам. (Я спрашивала, мне отвечали.) Молдавские районы Румынии беднее, чем прочие районы Румынии, и можно предположить, что они получают меньше средств и внимания управленческого центра. Румынская Молдавия для бухарестских чиновников все равно остается «другой корзиной», в которую они не спешат вкладываться. «Румынских румын» в Молдове также считают людьми с неважным человеческим капиталом, что тоже абсолютно естественно (кто любит конкурентов?), а попросту говорят, что они скользкие и хищные, не соблюдающие договоренностей плохие друзья. (В одной из версий баллады «Миорица» именно мунтенец с трансильванцем убивают молдаванина!)

Тем не менее тренд на слияние имеет место, он всегда имел место, как центробежная сила в стабильной системе уравновешивается центростремительной, и никто в Молдове не спорит, что под влиянием Евросоюза Румыния достигла определенных экономических успехов и что там больше рынок, доступнее ресурсы и легче делать бизнес, учиться, творить и жить в целом.