– Отвоевался. Даже не знаю, как не зацапали меня немцы. Одной мыслью спасался: «Иду к ней». Однополчан всех поубивало, а большинство – в плену. Далеко фронт?
– Говорят, уже за Новгородом, а там – кто его знает. Дальше тебе идти нет смысла.
– Немцев много в Закатах?
– Совсем мало.
– Понятно. Пойду к своим.
– Ты что же? Дома ещё не обозначился? Сразу к нам?
– Ага.
Через неделю после праздника Преображения, солнечным и пригожим августовским днём отец Александр, матушка Алевтина и отец Сергий Ефимов ехали на коляске, запряжённой полудохлой лошадкой, из города Пскова в село Закаты. Имущество при отце Александре было никакое – нехитрый багаж в одном чемодане и пакет с медикаментами, несущими в основном дезинфицирующие свойства. При себе он также имел хлебные карточки и пропуск на гильзовой бумаге. Матушка бережно прижимала к себе любимого полосатого котика. Морда у него была крайне недовольная.
Бедному отцу Сергию по делам, связанным с миссией, предстояло ехать вдвое дальше, аж до самого Гдова. Он рассказывал о том, что ему довелось претерпеть в июне, когда по всей Прибалтике шли неслыханные по своему размаху аресты:
– Меня схватили за девять дней до начала войны. Сразу повели на допрос и, не говоря ни слова, без каких-либо обвинений, хватают за волосы и хрясь рылом об стол! Кровища из носу так и хлестанула. Никогда бы не подумал, что во мне, старом, столько ещё крови осталось. Но меня ещё не сильно истязали, а вот вашего друга протоиерея Иоанна… У него ещё фамилия такая хорошая…
– Лёгкий, – подсказала матушка.
– Да-да, Лёгкий. Ох, как они его мучили! На моих глазах. И говорят мне: «Признавайся, старый поп, как вредил советской власти и на какую разведку работал. А не признаешься, мы этого молодого до смерти замурыжим!» А мне-то в чём признаваться, если я ни ухом, ни рылом этой их поганой власти не вредил! А уж разведчик из меня и подавно! Но что делать! Вижу, не шуточно они взялись отца Ивана уничтожать. Аж кости захрустели. Я и говорю: «Призывал паству убить Сталина. Работал на немецкую и английскую разведку». Они мне: «Мало! Называй, кто входил в вашу преступную организацию, как вы разрабатывали план покушения на Сталина?» Я пытался и так, и сяк изворачиваться, называл имена уже умерших людей… Ох, страшно вспоминать!..
– Отчасти меня гложут угрызения совести, – сказал отец Александр. – Отчего стольких хороших священников арестовали, а меня не тронули? Отчего на сей раз я не пострадал от гонений? Разве Господь разлюбил меня, что не дал пострадать за Него?
– Напрасно переживаете, отче, – улыбнулся отец Сергий. – Ваша фамилия тоже плескалась в их чёрных списках. Я своими ушами слышал, как кто-то из них говорил: «А вот есть ещё такой поп Александр Ионин, надо бы за ним направить людей в село Тихое. Уж вражина так вражина!»
– Ну слава Богу! – утешился отец Александр. – А то уж я взялся подумывать: «Может, что не так делаю, плохо стал служить?»
– Гляньте на него! – возмутилась матушка. – Радуется, что его тоже хотели прижучить!
– Конечно, матушка, – терпеливо отозвался отец Александр на реплику своего точильного камня. – Что может быть слаще, чем пострадать за веру православную! А вот если бы меня спросили, на какую я работаю разведку, – размечтался он далее, – я бы охотно назвал французскую и японскую.
– Зачем же японскую? – сердито удивилась матушка. – Ты и японского языка совсем не знаешь.
