Встречавший их у входа в «Путник» Зелим сообщил, что часа два уже командира дожидается группа из трёх человек, желающих их нанять. Что за работа и обо всём, связанном с ней – говорить не стали. Правильно, всё равно последнее слово за командиром.
Да, в вестибюле сидели трое мужчин в весьма запылённой одежде. Кренс отправил Зелима собрать отряд в его комнате, сам с Сергеем подошёл к посетителями. Поздоровались, представились, пригласили гостей для разговора к себе – нечего чужим ушам слышать, о чём пойдёт речь. Мужчины несколько удивились тому, что командир разговаривает в присутствии всего отряда, но у всех свои обычаи: нужно чтобы бойцы слушали, пускай.
Стара история, как мир. Как Вселенная, где этих миров не счесть. Ни от времени, ни от «способа производства» не зависит эта частная история. В каменном веке, при развитом капитализме или сверхпродвинутой демократии найдутся люди, у которых есть, что отнять, как и те, кто отнять желает. Каменный топор, шкура мамонта, квартира, мануфактура, фабрика, кусок земли или целое «бесхозное» княжество – слабо защищено, значит, надо прибрать к рукам. То же и людей касается: вот те же рабы – есть возможность их взять, так почему не взять? Те же женщины… В какие времена они не были товаром или объектом охоты? Что, династические браки или «мезальянсы» – не торговля? Ладно.
Барон Гнедич – отставной майор королевской армии, пятнадцать лет назад за особые заслуги получил баронский титул, пожизненный пенсион, поместье с деревенькой. Усадьба находится почти на середине пути от Ливанды до Тунера – столицы Рабанта, и выбрано не случайно, поскольку Гнедич сам уроженец этой местности. Поместье принадлежало раньше какому-то королевскому сановнику, он практически тут и не бывал, а как проворовался, так и лишился всей недвижимости. Гнедичу всего-то тогда было чуть больше тридцати, имелся небольшой счёт в банке, конь, меч и кольчуга. Да привёз с собой двухлетнюю девочку – дочь погибшего друга, которому обещал заботу о ребёнке. Отыскал её в Тунере, а мамаша успела уже замуж выскочить, и дочь для неё стала обузой. Няньку Лии, пожилую одинокую женщину, тоже взял с собой. Вот в том виде и явился к месту жительства. С деревенскими жителями, которых насчитывалось не больше трёхсот душ, никаких проблем не случилось – остался он в памяти старожилов как хозяйственный человек. Что и стал подтверждать собственными руками и головой. Через малое время женился, взяв двадцатипятилетнюю сироту, также не чуравшуюся никаких работ. Управляющим всё время трудился один из местных, жил с семьёй в деревне, подобрал немногочисленную обслугу. Деревня жила не то чтобы излишне зажиточно, однако и не бедствовала. Давно распаханы и разрастались поля, у каждой семьи – разнообразная скотина, пасеки. И себе хватало, и на подати, которые стали обеспечением хозяев, и оставалось кое-что для рынка – ту же одежду или инвентарь надо ж на что-то покупать хоть в Тунере, хоть в Ливанде.
Жена Гнедича приняла маленькую Лию, как собственную дочь, и сама родила пятерых – трёх парней и двух девочек. Спокойный сельский быт с нелёгким трудом, с маленькими радостями и горестями. У Лии обнаружился небольшой дар, и деревенский служитель церкви Плодородия занимался с ней, стараясь направить способности девочки на пользу деревенской жизни. Она могла уже помаленьку и животных лечить, и при небольших засухах помогала. В этом году достигала возраста совершеннолетия по местным меркам – семнадцать лет ей на днях исполнялось.
