Вот только про этот мир он сам знал не так много. Азы. Можно сказать, что в его базовых настройках хранилась лишь фундаментальная информация. Я её подразбавила своими знаниями — и вот вышла очень начитанная в плане медицины летучая мышь…
— Почему ты не ешь? — угрюмо поинтересовался у меня герцог, отрывая от размышлений.
— Как-то всё неаппетитно, — честно ответила я, тут же переводя тему: — Как себя чувствует ваш друг? Который пострадал от собак?
— Спит, — зло ответил мне мужчина.
С того момента, как я вошла в кухню, он словно специально не смотрел на меня. А если его взгляд всё же падал в мою сторону, то герцог брезгливо кривил рот и отворачивался, демонстрируя мне аристократический профиль. Как будто никого страшнее меня в жизни не видел! Даже на болезненную Аську так не смотрел! А у неё, того и гляди, что-то отвалится…
Вспомнив об этом, я с ещё большим ужасом осмотрела стол.
— Что не так? — громко ударив ложкой о тарелку, поинтересовался у меня герцог.
— Всё не так, — втянув голову в плечи от его уничтожающего взгляда, я поспешила спросить. — А кто готовил это… этот чудесный завтрак?
— Я готовила, — вбежав на кухню, ответила мне та самая Анна, что ночью принесла одеяла, а утром даже расщедрилась на платье.
Даже не знаю, что меня поразило больше. То, что мне вручили не лохмотья, или то, что голубое платье пришлось почти впору? В груди немного тесновато, но определённо лучше того мешка с прорезями и рубашки его светлости.
С другой же стороны, самым большим потрясением для меня стала местная уборная. Даже вспоминать её не хочу. И так аппетита нет.
— Эдфлед в себя пришёл! Есть просит, — с облегчением произнесла женщина, смотря на своего хозяина. — Даже сам прийти порывался, но мы не позволили.
— Так собери и отнеси, — распорядился герцог.
Анна же чуть замешкалась, смотря на меня по-новому. Неужели хоть кто-то оценил мои ночные старания? Вот спасибо.
— Это фингус с луком, это тости с мёдом на красном вине, это компост, а это, — указывая на тарелки, специально для меня пояснила Анна, — пейн фондю. Всё можно есть ложкой, но, коли не приучена, можно и руками.
— Вот ведь пейн фондя… — прошептала я, прочистив горло. — Спасибо, Анна. И передайте Альфреду…
— Эдфледу, — поправила меня кухарка.
— Эдфледу, — медленно повторила я за ней, продолжив фразу: — Что я рада его выздоровлению.
— Передам…
— Хватит, — рявкнул герцог, взглядом отправляя кухарку собирать еду для больного, а дождавшись понимания на женском лице, повернулся ко мне. — Ешь.
— Даже не знаю, что и выбрать, — нервно улыбнулась я. — Всё такое вкусное…
Пейн фондю я решила не трогать. Выглядело это действительно как самая настоящая… фондя. Пережёванный кем-то хлебный мякиш. Фигнус с луком тоже отпадает — понятия не имею, из чего его готовят. Рисковать не хотелось.
А вот компост… что ж, странное название для тушёных овощей, но что делать?
— Ой, что ж это я! Почи забыла вам подать, ваша светлость! — всплеснула руками Анна, убегая куда-то и возвращаясь с…
— Я буду почи! — выкрикнула я, с умилением смотря на яйца пашот.
Ну хоть что-то знакомое в этом ужасном застолье!
— Так это же…
— Отдай ей, — отмахнулся герцог от Анны, замершей с тарелкой. — Пусть хоть что-то съест перед отъездом.
Бросив взгляд в сторону юноши, что чуть ли не с ногами забрался на лавку у очага, я с грустью опустила глаза в свою тарелку.
Я понятия не имела, что меня ждёт во дворце. Одно знала точно: ничего хорошего ожидать не стоит.
