И, в-четвёртых, спасибо за гостеприимство, было приятно познакомиться! На будущее – когда вас в очередной раз ранят, сдохните, пожалуйста. А то, боюсь, очередная дева, спасшая вас, не вынесет вашей «благодарности».
Швырнула послание и развернулась, чтобы уйти. Сердце грохотало так, будто решило напоследок уподобиться царь-колоколу. Сглотнула тягучий ком, что мешал дышать, и, не оборачиваясь, направилась к двери.
Я устала ждать чуда, надеяться на что-то, привыкать. Это так очевидно для меня, но безразлично всем остальным. Возможно, я пожалею о своём шаге чуть позже; возможно, стоило поступить иначе. Не знаю, упасть на колени, молить оставить здесь.
Сбилась с шага, прислонилась к стене и сползла на пол. Предательские слёзы застилали глаза, намереваясь разрушить образ гордой и независимой меня, так эффектно покинувшей кабинет. Но… снова это пресловутое «но»! Не могла больше, не хотела больше ничего. А ведь день начинался, кажется, неплохо…
На ноги меня вздёрнули с характерным звериным рычанием:
– Глупая девчонка! – и потащили обратно.
Сопротивляться сил не осталось, я их потеряла там, пока писала великолепные строки. Да и смысл трепыхаться? Всё равно это ничего не изменит.
Дверь в кабинет он захлопнул с таким грохотом, что на миг показалось, будто она сейчас разлетится в щепки. Дакар усадил меня на стул и навис рядом, опираясь на спинку.
– Я не гоню, – произнёс он, сжав зубы. – И ты мне не мешаешь.
Да неужели? А как ещё это назвать?
Подняла на него глаза, сморгнув пелену предательских слёз и не думая о том, поймёт он или нет, произнесла:
«Мне некуда идти, хоть с деньгами, хоть без, – помолчала, глубоко вздохнула, будто готовясь к прыжку в воду, и призналась: – Мне страшно!»
Он ответил не сразу. На лице заходили желваки, а глаза налились чернотой.
Вот как ему объяснить всё, чтобы он понял? Чтобы не принял меня за отступницу, не захотел во второй раз использовать кинжал, омытый живой водой? Или того хуже – очищающий огонь? Будь я местной жительницей, наверняка бы ухватилась за возможность сменить работу и разбогатеть, а у меня немного другая ситуация. Гадкая и несправедливая.
Прикрыла глаза, судорожно вздыхая – как же всё сложно.
– На имя хаара приходит много жалоб и просьб, – сменил тему Дакар, пока я пыталась успокоиться и не устроить настоящую женскую истерику во всей красе. – Ты знакома с грамотой, могла бы помогать мне?
Почему-то его предложение прозвучало как вопрос – робкий и неуверенный. Так что я даже усомнилась: а хозяин ли замка со мной разговаривает?
Открыла глаза, пытаясь справиться с удивлением, и он недовольно проворчал:
– Что, опять посоветуешь мне сдохнуть?
Он что? Не врёт? Он предлагает мне сменить работу?
Моё замешательство Дакар истолковал по-своему:
– Откажешься?
Я? Откажусь? Да он шутит? Отрицательно покачала головой – вышло так, будто у меня обнаружился нервный тик, – и поспешила уверить его в обратном:
«Согласна!» – чётко проговорила каждую букву, чтобы непременно разгадал сказанное.
Лицо мужчины было слишком близко, так, что я чувствовала его дыхание – отрывистое, частое. И это всё от злости, которая так и клубилась в чёрных глазах.
– Вот и хорошо, – произнёс он, и губы дрогнули в полуулыбке, поспешно сменяя гнев на милость. Пожалуй, даже слишком поспешно.
А я… Я вдруг осознала, что именно написала ему, особенно в пункте четвёртом, и стало невыносимо стыдно. Жар опалил уши, щёки и даже шею. Вот до чего я - бестолковое создание, чуть собственными руками не вырыла себе могилу.
