Магистр Трамея, потомственная ведьма и ведущая практикума «Зелья медицинского назначения», увидев мое творение, только цокнула языком и заметила:
– А у вас, Жозериль, жевательная форма получилась. Это если вдруг на языке у кого бородавка вскочит.
Одногруппники захихикали, а я просто плечами пожала. Пусть сами попробуют пропустить четыре месяца обучения, потом вместе посмеемся.
Прозвучал сигнал об окончании практикума, и мы принялись собираться. Впереди была увлекательная лекция о том, какие переживания порой случаются у страшных монстров, когда с ними происходит первый оборот.
– Можете быть свободны! — разрешила Трамея, рассеянно накручивая прядь длинных зеленых волос на указку. Как потом распутывать-то будет?
Но у руководства Академией были на нас другие планы.
– Всем оставаться на местах! — на пороге стоял строгий Кормилл и предостерегающе вращал глазами.
– С большим прискорбием сообщаю, что мы должны осмотреть и аудиторию, и каждого из вас. Проверить личные вещи и ладонные отпечатки на предмет угарной пыли.
Так и тянуло спросить, что это за пыль, еле удержалась. Мог бы хоть для меня сноску сделать, знает, что я в местном жаргоне ни бум-бум.
В аудиторию втянулось пятеро безопасников, у каждого в руках нечто похожее на бадминтонную ракетку, только ручка длиной метра два.
– Что случилось, Айдан? — громким шепотом поинтересовалась Трамея. — В чем вы подозреваете этих милых ребят?
– Мы всех подозреваем, — пришлось очень напрячься, чтобы услышать ответ Кормилла. — В покои принца Кантарисса подкинули однозначную угрозу. Записку, обсыпанную угарной пылью. Конечно, в стенах Академии его высочеству ничего не угрожает, но мы должны найти нарушителя порядка, хару его побери.
Нас на курсе двадцать семь человек. У всех сумки с учебниками и папки с компонентами для зелий. И по две руки, на каждой могла остаться эта угарная пыль. Поэтому на «Психологию чудовищ» мы так и не попали.
Зато «Психология чудовищ» попала к нам. Худая, как жертва самой строгой диеты, Орания Штобель, профессор психологии оборотней и кандидат магических наук по отклонениям в развитии зооморфов, пришла в наш муравейник.
По-другому и не могу назвать то, что происходило в аудитории. Все сновали туда-сюда, студентки краснели, пытаясь вырвать личные дневники из лап безопасников. А те смущенно сканировали своими «ракетками» наши вещи. Как сказал Кормилл, это «пылеулавливатель».
Когда подошла моя очередь, он заявил:
– Эту студентку посмотрю я лично, мы немного с ней знакомы. Я друг семьи.
Какой семьи, если я несчастная сиротка, он уточнять не стал. Подойдя вплотную, он прожужжал сквозь зубы:
– Мешочек надежно спрятала?
Я кивнула. Может, в составе зелья как раз та самая пыль?
Наконец, ничего не найдя, доблестные охранники порядка извинились и дальше ушли. Как подозреваю, шерстить оставшиеся группы. Хотя за это время правонарушитель мог душ принять и все улики смыть. Раз десять.
А передо мной стояло две задачи — поработать на кухне и всыпать в еду принца вторую порцию приворотной гадости.
Стыдно признаться, я немного завидовала Элевилль, в которую вот-вот влюбится такой интересный мужчина. Да еще и местный правитель.
– Кто это к нам пожаловал! — радостно приветствовал меня Фельезер.
Я смутилась, вспомнив, сколько посуды вчера успела перебить, пока научилась хоть немного управляться со своим неожиданным даром.
– Шеф, я убрала осколки, но…
