Я вернулась, порядком наплескав на ноги воды, и поставила воду греться. Надо будет еще раз сходить за водой, ну а пока — вперед, мыть это…. Федорино горе. Я освободила мойку и начала одну за другой вытаскивать из кастрюль уже отмокшие тарелки, отмывать их и составлять в раковину. Дело шло быстро, и места мне уже не хватало. Я помыла кастрюлю и посуду из второй стала складывать в чистую.
Если все правильно организовать, дело пойдет на лад. Дожидаться, пока вода закипит, я не стала, побегала немного с ковшиком, отмыла окончательно одну из кастрюль, налила туда воды и полностью домыла первую партию тарелок. Конечно, проточная вода была бы предпочтительнее, но местное средство отлично смывалось, а по сравнению с тем, что было, посуда просто блестела. Нервировало меня только одно: мне тут, на кухне, до утра колобродить, что, эти двое так и будут стоять у меня над душой?
Но Ассия внезапно ушла. Федро остался. Я покачала головой и продолжила заниматься своим делом. Если не думать, сколько еще осталось, а сосредоточиться на том, сколько уже сделано, то будет не так уныло.
Когда я вернулась с ведром из дворика, обнаружила, что Ассия меня уже ждет с какими-то бумагами. Улыбаясь, она предложила мне отвлечься ненадолго, и я поставила ведро, говоря себе, что рано радоваться, что это, может, и не контракт, а соглашение на доставку меня к драконьему пиршеству. И не в качестве гостьи. Но это был контракт — и первое, что мне бросилось в глаза, это сумма.
Четыреста гелдов!
Четыреста!
Вот что значит — произвести на работодателя должное впечатление. Очень жаль, что я не понимала ни слова, хотя буквы складывать в слова могла. Письменность похожа на нашу греческую, то есть не кириллица, не латиница, но и не ивритский алфавит и тем более не иероглифы, запомнить проще. Ну и свое имя на документах из министерства миграции я видела, так что ошибиться не могла. Правда, имени тут как раз и не было. И вообще договор был, наверное, массово напечатан в министерстве миграции, потому что логотип сверху был точно как на моих бумажках. Значит, для мигрантов все под контролем, заметила я. Ну разве что имена работников и работодателей и сумма вписывается от руки.
Но сумма — четыреста гелдов! — уже стояла!
Ассия протянула мне перо — почти нашу ручку, но на вид все равно перо, хотя и самопишущее — и мне ничего не оставалось, как напрячь как следует память. Кажется, так, и я как могла вывела имя и фамилию.
— Ли… ли… я… си… до… ро… ва, — хмуря брови, прочитала Ассия, и я возликовала, но поправила:
— Сидорова, добрая бонна. — С ударением куда надо, а не куда им захочется. Да я молодец! Запомнила немного букв, устроилась на работу. С жалованием четыреста гелдов!
Ассия еще потыкала куда-то пальцем. Я долго не понимала, чего она от меня хочет, пока у нее терпение не кончилось, она не перевернула листок и не показала мне номер. А! Я сообразила, что мне нужно вписать туда нечто, похожее на наш ИНН, и свой я тоже успела выучить, потому что видела его на каждом адресованном мне письме.
Довольная Ассия передала один экземпляр Федро, мне вручила другой, а следом — уже рукописные листочки. Мне снова пришлось записывать имя и номер, ставить подписи, но вот наконец все было улажено. Федро забрал у меня перо и принялся ставить подписи, а у меня в груди все пело. Ура! Ура!
Федро отдал мне мои экземпляры, с довольной улыбкой потыкал в сторону горы посуды, ждущей моей заботливой руки. А дальше произошло непредвиденное.
