Но как плюс - у меня появилась дополнительная точка опоры. Я упёрлась башкой в пол и максимально задрала вверх свою чакру призыва приключений. Подтопала ногами ближе к этой самой голове, чтобы она оказалась между ногами, и распрямилась. Вау! Как всё здорово кружится!
Когда мир более-менее перестал напоминать море в шторм, я увидела, что Шарот уже не спит. Не изменив своей позы, он молча наблюдал за мной. Не скажу, что его взгляд был полон восхищения моей грацией и изяществом.
«Сними одеяло, а то поздно будет!» - хотела я сказать ему, но вместо этого с губ сорвалось привычное:
- Ы-ы-ы! - и для пущей выразительности попрыгала на месте.
Вот. Теперь взгляд орка красноречиво говорил, что он вновь увидел перед собой то, чего боялся больше всего, – умертвие. Да уж, видок у меня ещё тот… Наверняка уже краснеющий лобешник, перекошенное от морально-нравственных страданий лицо, вместо волос гнездо. Что ж, Шарота тяжело судить за то, что он замер с вытаращенными от ужаса глазами. Я чуть опять не плюнула в него с досады. Но вместо этого стартанула к выходу: лучше позорно присесть в чистом поле там, чем напрудить здесь.
Я с разбега запрыгнула в гигантские ботинки орка и, не снижая прыти, вмазалась лбом в закрытую входную дверь. Она вздрогнула, получив импульс, и тут же, решив дать мне сдачи, отворилась. Многофункциональность - наше всё! Физика, едрён-батон!
Да, после этого в голове снова забили в колокола. Но лбу уже всё равно, одна на нём будет шишка или две, а низы остро нуждались в помощи. С трудом передвигая ноги в шаротовых ботинках, я ломанулась наружу, кубарем скатилась по ступенькам и бросилась за кибитку.
Шарот понял суть моих метаний, включился и нагнал меня, когда я уже вовсю пыталась пригнездиться хоть как-нибудь. Он схватил меня за шкирку и вытряхнул из одеяла. Распахнул его, по-джентльменски намереваясь прикрыть им от любопытных глаз. Сам же беззастенчиво пялился. Я придала лицу недовольное выражение и повелительно пальцем показала ему отвернуться.
- Я не смотрю, - заверил орк и повернул голову в сторону.
Я упрямо нахмурилась, топнула ногой и повторила жест. Может быть, сейчас я и выгляжу, как страшилка, но в душе что ни на есть принцесска, правда-правда.
Шарот вздохнул и подчинился. Он развернулся ко мне спиной и снова растянул одеяло. Я тут же задрала простыню вверх и старательно села на более-менее кривой шпагат так, чтобы случайно не попасть в один из ботинок орка. Расслабилась.
А красиво-то как вокруг… птички поют, травушка шумит, Ликушка журчит. Долго уже журчит, ага.
«Гордо реет буревестник над гнездовьем утром ранним…»
Ноги в раскоряке уже судорогой сводит, а поток всё никак не прекращается. Я что, все эти дни, пока в отключке была, на горшок не ходила? Всё может быть. Наконец лишняя жидкость в организме закончилась. Я собралась в кучу, поправила простыню, подошла к Шароту и с тоской заглянула ему в глаза:
«Вот как тебе сказать, что мне нужна лопата, чтобы убрать за собой следы вандализма?»
Орк сложил одеяло и подхватил меня на руки. Мои ноги выскользнули из его великанской обувки, и ботинки остались сиротливо стоять на земле.
Шарот заботливо потрогал мой лоб ладонью.
- Жара нет. Но шишка будет, - констатировал он. - Мне нужно будет сейчас отлучиться ненадолго, а ты дома сиди, поняла?
Я улыбнулась и кивнула: «дома» - звучит хорошо. Даже просто замечательно. «Сиди дома» лучше, чем «Пш-шла вон, умертвие!». Я растроганно погладила его по щеке. Ничего, клыкастенький, ты не пожалеешь, что приютил меня. Сделаем из твоей холостяцкой берлоги нормальное жилище. Наведу тебе уют, завтраки, обеды и ужины по расписанию. Хорошо заживём, лучше всех. Илиган ещё обзавидуется, что такое сокровище, как я, из рук выпустил.
