И тут я заметила, что Лейн сжимает в кулаке платок. Поморщившись, он встряхнул его, расправил и замотал палец. Я успела увидеть кровавое пятно и всё поняла. Догадка привела меня в ужас.
- Вы порезались!
- И что? - презрительно бросил лекарь.
- Надо обработать рану, пока трупный яд не попал в кровь.
- Всего лишь мелкая царапина, что вы ко мне привязались?
- А то, что от заражения крови можно умереть. Вас это совсем не волнует? Вы ведь взрослый человек, глава лекарской гильдии, - попеняла я.
- Да промою я, промою, только отстаньте, - он скривился, как от зубной боли. - В жизни не видел такой настырной женщины.
- Давайте я помогу обработать, - предложила, подозревая, что лекарь отнесётся к самому себе наплевательски, как и любой врач.
- Эл… - раздался знакомый голосок в мыслях. - Он может умереть?
- Возможно всё, Пискун, - подтвердила я.
Тёмная часть моей душонки шепнула, что если главный лекарь разболеется, это станет для всех уроком, и мне будет легче развивать асептику и антисептику, используя его печальный пример.
- Решили взять измором? Просто оставьте меня в покое, нейра, - он сверкнул глазами из-под живописно торчащих бровей.
- Обязательно оставлю! Только у меня к вам ещё одно дело.
На этой фразе лекарь едва не взвыл, его подбородок затрясся, как у припадочного.
- Я хочу пойти в родильное отделение. У меня есть опыт, приобретённый в столице. Я могла бы им поделиться с практикантами, снять нагрузку с ваших акушеров и помочь роженицам.
- Много хотите, - буркнул тот. - Там заведует нейт Ойзенберг, он вас не жалует. И без вас прекрасно справлялись.
- Но главный лекарь - вы. Если вы распорядитесь, вряд ли он ослушается.
Да и лезть ко мне побоится. Уж не сомневаюсь, что Норвин сделал вероломному эскулапу внушение.
Наконец, терпение Лейна лопнуло. Он взвыл, как раненый зверь:
- Да идите куда хотите! Только отстаньте от меня, настырная женщина!
Я улыбнулась - это была очередная маленькая победа. Добавить тяжёлой артиллерии, и скоро эта крепость падёт!
День прошёл насыщенно. Пользуясь временной вседозволенностью, я посетила родильное отделение. Женщины явно обрадовались, что в госпитале появилась их сестра по полу, потому что, как ни крути, допускать к телу посторонних мужчин им было не слишком приятно, даже если те были лекарями.
Как говорили у нас, врач - существо бесполое. Но это забывалось, стоило залезть на кресло враскоряку.
Трое практикантов, среди которых затесался и Йен, с любопытством наблюдали за осмотром и опросом пациенток. Отношение к беременным и роженицам здесь было не слишком бережным, никто над ними не трясся, считая, что это естественный процесс. А померла - ну, бывает. Значит, много грешила.
Я хотела остаться (вдруг привезут рожающую?), но обещала вечером заглянуть в квартиру практикантов и проверить Тая. Да и Деллу уже несколько дней не видела, а ей не помешает посмотреть на то, как обрабатывать послеоперационную культю.
К тому же, вокруг мрачной тенью летал нейт Калвин, приятель Ойзенберга. Сам же Ойзенберг на глаза мне пока не попадался. Трусил? Забился в нору после визита моего сурового мужа? Ответа не было, да и не особо меня интересовал этот противный лекарь. Пускай хоть лопнет от злости!
Присутствие же Калвина действовало на меня похлеще, чем молитвы экзорциста действуют на демонов. Его взгляды прожигали затылок, как раскалённые пруты, в каждом его слове чудился намёк на меня. Неприязни Калвин вызывал у меня меньше, чем Ойзенберг, но всё равно, будь моя воля, я бы его даже не видела. В конце-концов, первым не выдержал именно он. Глядя на меня в упор своими блёклыми рыбьими глазами, лекарь произнёс, едва размыкая губы:
