Блондин возле Заранеи играет, и хочется рыдать, разорвать грудь и вырвать своё сердце.
Сражающиеся ближе к нему войска Эёрана застывают, и зомби, культисты, вестники сминают первые ряды наших.
Золотая магия, держащая стену между Аранскими и Заранеей, вздрагивает и развеивается, улетает к сердцу Пат Турина, камни осыпаются. Припадает на передние лапы император…
А ведь если они войдут в сферу действия феромонов Заранеи, они все окажутся в её власти!
Меняется мелодия наших бардов, взвивается высокими нотами, обрушивается в Бездну низкими, почти болезненно, страшно, и тут же воодушевляюще, вознося в небеса.
Золотая стрела Ланабет взвивается, устремляясь к барду Заранеи, он уворачивается, снова поднимает руку для удара по струнам.
Земля вздрагивает, роняя всех – и наших, и врагов. Скатываются с щита растерявшиеся вестники, трещины в земле протягиваются до горизонта.
Бард Заранеи скатывается во тьму закрывающей её войско магии.
– Ближе к щиту! – оглушительно громыхает над нами голос командующего Ринграна.
«Лера, нет!» – умоляет Рассекающая, но я вытаскиваю из кобуры дрожащего от нетерпения Пронзающего и навожу на вестников и обезумевших культистов, точно катком идущих по рядам эёранцев.
Туда же стреляют эльфы, туда устремляются поднявшиеся в воздух драконы. Пронзающий подпевает мелодии наших бардов и черпает, безгранично черпает магию моего источника, растворяется в ней.
«Я в восторге от твоего источника, от силы, от серийной активации», – рассмеявшись, он продолжает петь и выжигать врагов.
Из-за моей спины взвивается в небо фосфорная стрела, проходит дугой над войсками и, легко пройдя сквозь щит Заранеи, врезается в её грудь. Заранея опускает взгляд, усмехается, и стрела отваливается, рассыпается в фосфорный прах. Это сияние – это цвет некромантской магии, и стрела, легко пробившая защиту…
Позволив Пронзающему стрелять самому, оглядываюсь. Догадка подтверждается: из руки потемневшего трупа выдирают чёрный некромантский лук и передают бледному мужчине с блестящим от пота лицом. Его командир что-то кричит, тот кивает.
Понятно, почему стрела не подействовала на Заранею: это оружие против людей. Надо стрелять в её личей, в культистов, в барда её.
Снова вспыхивает печать исцеления, озаряя наши ряды белым сиянием.
Профессор-зомби Гирол что-то отчаянно кричит командиру, орущему на лучника. Женщина рядом с ними наблюдает за этим, приподняв бровь и насмешливо улыбаясь. Видимо, тоже некромантка: на шее у неё ожерелье из небольших черепов, один из которых лежит в ложбинке между огромными грудями. На заплетённых в тонкие змеиные косы волосах лежит костяной венец из чьего-то позвоночника, украшенный чёрными цветами. Брони нет, только тонкое платье из чёрных и белых полос, да ещё серебряный пояс с фосфорно сияющим на нём серпом. Кажется, она босая.
Рука с Пронзающим немеет, голова слегка кружится.
«Лера, останови его», – умоляет Рассекающая.
Командир испуганного лучника снова указывает на Заранею, но она ведь не человек. Идиоты!
За дуло выдернув из своей руки возмущённо закричавшего Пронзающего, пикирую к ним, едва не задеваю крылом женщину с серпом.
– Извините, – бросаю ей автоматически и дёргаю командира за бронированное плечо, ору сквозь шум битвы и вдохновляющую музыку бардов: – Стреляйте в личей! Этот лук действует только на людей!
Широколицый тёмненький командир испуганно распахивает глаза.
