Эм… да. Не каждый день увидишь барышню, подглядывающую за кем-то из кустов.
— Я ничего дурного не задумала! — сразу же заверяю я.
Вот так вот. Теперь оправдания сами выскакивают изо рта вместо приветствий. Выдрессировали, блин!
— Я и не думал. Но что вас так увлекло? — Кажется, у этого дядюшки, действительно, нет предубеждений на мой счет. — Рэкетиры?
— Вы знаете, что им нужно от… — И тут я осознаю, что не знаю, как зовут женщину.
— От госпожи Ганны? — продолжает за меня… его имени тоже не знаю до сих пор!
— Да.
— Она брала кредит на обучение дочери и успешно его гасила до последних событий, — говорит мужчина, внимательно наблюдая за моей реакцией. Не то чтобы хочет уличить в чем-то или поймать, а так, с каким-то непонятным любопытством, как мне кажется.
— А вы откуда знаете?
— Так соседи же. Меня, кстати, Серафим зовут.
О! Вот так имечко! Наше, родное. Может, тоже попаданец?
— Могу я вас кое о чем попросить, господин Серафим? — аккуратно спрашиваю я, концентрируясь на том, что сейчас куда важнее, чем разгадка личности Озорника.
— Пф-ф. — Тот смеется. — Смотря, о чем попросишь.
— Мне нужна услуга. Возможно, это покажется вам наглостью, но сама я никак не могу, — объясняю я ему и тут же стягиваю с пальцев все кольца.
Местные ценники мне неизвестны, но, судя по размерам камешков, они должны стоить прилично.
— Вы можете продать эти драгоценности и передать деньги госпоже под каким-нибудь неброским предлогом или самим рэкетирам, чтобы отстали? — прошу я, храня хрупкую надежду, что не откажет.
Откажет ведь? Свалились ему на голову чужие проблемы.
— Хочешь откупиться деньгами от крови? — уточняет он, и его улыбчивое солнечное лицо становится непривычно строгим и холодным.
— Нет, я не…
«Виновата»? А могу я так говорить?
— Я просто хочу помочь чем могу, — только и шепчу я.
Мужчина смеряет меня внимательным взглядом и вновь улыбается по-доброму.
— Ну раз хочешь, помогу. — Перехватывает у меня побрякушки с каким-то уж очень хитрым видом. Не жулик ли? — Чаю хочешь? — предлагает господин.
— Нет, спасибо, — мотаю головой.
— Ну, тогда возвращайся через день. Сама увидишь, как я твое поручение исполню, чтобы душа была спокойна, — предлагает мне дядюшка.
Эх, а я его только что к жулью приписала.
— Спасибо, — отзываюсь со всей искренностью и спешу унести ноги, пока никто лишний меня тут не увидел.
Вечером, как и планировали, мы с Лейси оправляемся в «театр». Из-за ее версии прикрытия приходится распрощаться с планом принарядиться во что-нибудь неброское и нацепить выходное платье. Но с закрытой шеей — и такое есть в гардеробе. И оно темное, что отлично подходит.
А вот кузина додумывается напялить алое. Заставила бы ее переодеться, но времени нет. Эх. Будет отсвечивать теперь, как фонарь.
Это и говорит ей Алонзо, когда встречает нас у входа в одно из зданий. С виду оно походит то ли на ресторан, то ли на гостиницу в четыре этажа. Приличное такое.
— Нам точно сюда? — уточняю я, и парень кивает. Пересчитывает мои золотые монеты, инструктирует касательно поведения и стучит в дверь.
Портье показывает длинный крючковатый нос. Окидывает взглядом сначала адепта, потом нас с кузиной и грозным кивком велит войти внутрь.
— Одна, — хрипит его низкий бас, и Лейси испуганно вздрагивает, но не отступает. Не хочет отпускать меня одну.
— Все в порядке. Жди, — заверяю я ее, а потом на ушко добавляю: — Не вернусь через двадцать минут — дуй за «братиком».
