– Да увидишь ещё своего Ремизова, – великодушно сказал Коля. – Насмотришься за вторую половину дня так, что затошнит.
– Но сфотографироваться с ним, наверное, не получится?
– Почему не получится? Он и в принципе нормальный, а если молодая-симпатичная попросит, так и вообще…
– Любит девушек?
– А кто их не любит?
– А пишут, что у него жена, счастливый брак.
– Так я и не сказал, что он изменяет…
Здесь у Коли захрипела рация, и сердитый женский голос сказал:
– Коля, гафер, подойди на плейбек. Где тебя носит?
– Извини, подруга. Смотри, больше не перегревайся, – сказал Коля и растворился.
Марина пошла за ним и увидела, как он командует осветителями, которые, как муравьи, тащили куда-то осветительные приборы на безбожно длинных ногах. Коле что-то говорили, он сам что-то быстро отвечал и был весь в мыле. Момент показался Марине идеальным. Она подошла к нему и тихонько заныла:
– Коля, прости, я кроме тебя тут никого не знаю. Мне мама позвонила, а у меня телефон разрядился, а мама болеет.
Коля повернулся и посмотрел на неё, как на котёнка, который путается под ногами.
– Чего? – спросил он, не врубаясь.
– Можешь мне дать телефон? Я быстро. Только позвоню.
– Чего? – снова спросил Коля.
– Телефон. Позвонить. Больной маме, – Марина хлопнула глазами.
– Коль, это куда? – требовательно спросил кто-то у Коли из-за плеча. Он повернулся, пытаясь сообразить, о чём его спрашивают, и Марина снова заныла:
– Пожааалста…
– На, – он выдернул из кармана телефон, пихнул ей и тут же про неё забыл. Марина тихо отошла в сторону, прихватила свои вещи и устроилась за вагончиком. Телефон оказался не запаролен. Марина быстро открыла мессенджеры и нашла в "Телеграме" группу фильма "Невесёлые". Из древнего брезентового рюкзака Марина вытащила вполне современный ноутбук и установила на него копию Колиного "Телеграма": отсканировала QR-код, ввела на компьютере пришедшие на телефон цифры. Теперь она могла вместе с Колей получать вызывные листы, а значит, точно знать, когда, где и во сколько у Ремизова съёмки. Проделав всё это, Марина запихнула ноут обратно в рюкзак, выключила телефон и, выскочив из-за вагончика, врезалась прямо в Ремизова. Тот, останавливая, схватил Марину за плечи и сказал:
– Ну осторожнее же! Ну! – и ослепительно улыбнулся.
Марина замерла, глядя прямо на него, но Ремизов только отодвинул её в сторону и пошёл своей дорогой, не узнав. Она достала из рюкзака зеркальце и посмотрела в него: никакой косметики, волосы забраны в неряшливый пучок, мокрые от пота пряди прилипли к щекам, лицо всё ещё красное и опухшее, несмотря на то, что Марина посидела в тени. "Какое счастье!" – подумала она.
Отдав Коле телефон, Марина ещё немного поболталась по съёмочной площадке и рядом с мониторами, возле которых сидел режиссёр, увидела Ремизова. Он стоял с двумя молоденькими хорошенькими девушками, оживлённо с ними разговаривал и время от времени смеялся, кладя при этом руку на плечо одной из них.
"Верный муж, как же!" – раздражённо подумала Марина.
Во второй половине дня, действительно, начали снимать массовку. Марина старалась держаться подальше от Ремизова, но поближе к его вагончику.
Подслушивая, она заметила, что у Ремизова сложились странные отношения с телефоном: часть звонков он делал и принимал совершенно открыто, его нежное до приторности сюсюканье с женой слышала вся съёмочная группа. Чуть тише, но так же, не скрываясь, он решал какие-то рабочие вопросы: Марина слышала переговоры о съёмках в рекламе и невозможности изменить график, чтобы втиснуть ещё один полный метр. Однако, были звонки, увидев которые, Ремизов замыкался и понижал голос едва ли не до шёпота. Ни один из этих разговоров подслушать ей не удалось.
