Ворон заверил, что у меня есть время до девяти вечера. Так что, может, я даже склеп себе найти успею, в котором и отойду к праотцам.
– Держи, – каратель снял с пальца один из перстней, на котором была императорская печать.
– Что это? – я не спешила принять подарок, больше похожий на компенсацию. Сомнительную такую.
– Это амулет называется «Пески памяти» – когда ты умрешь окончательно, твое тело развеется прахом, где бы ты ни оказалась.
Я посмотрела на украшение. Да уж, щедрый дар. Который стоит немало. Но, главное, ни один некромант потом не сможет по своей воле вызвать мой дух или найти останки, чтобы поднять их. А значит, для всех я не умру, а просто исчезну.
– Спасибо, – я взяла кольцо. И лишь потом задумалась: оно ведь было не для меня. Вернее, его создали для ворона. А это значит, что он в каждый миг своей жизни был готов вот так «уйти песком в небытие». Не умереть, но навсегда исчезнуть.
– Прощайте, Ваше Высочество, – чуть склонила голову.
Не будь я магом смерти, возможно, сейчас бы истерила, ревела в три ручья или находилась в прострации по поводу того, что умерла. Но я была некроманткой, которая попрощалась с жизнью в холодных водах, когда тонула и сумела поймать свой дар. Такой же, как и мои сокурсники. Мы жили каждым мигом, взахлеб. Шутили, порою весьма цинично, и, наверное, как никто понимали, что наша жизнь оборвется. Скорее всего, внезапно. И, в отличие от многих, мне достался редкий подарок: попрощаться с близкими.
– Ну что, Арнсгар, увидимся за Гранью, – я вскинула голову.
– Увидимся, – грустно улыбнулся он.
Я повернулась и сделала несколько шагов к дому. Все это – под ожесточенное щелканье секатора, под бдительным соседским взором. А потом неожиданно даже для самой себя обернулась и произнесла:
– Ворон, а из тебя бы мог получиться неплохой некромант.
И, не дожидаясь ответа, поспешила к своему крыльцу. Могла побиться об заклад, что сегодня у госпожи Тамарин случатся многоплодные роды. И в итоге на свет появится не одна раскидистая и кучерявая сплетня про беспутную Тайрин Росс и ее богатого любовника. Ну, хотя бы так. Не всем же быть увековеченными в легендах. Кому-то нужно и в сплетнях.
Дом встретил меня тишиной. Хороший день у главы семейства, эйра Морриса, начинался не ранее часу дня. Плохой, впрочем, тоже. Братья-близнецы о своем распорядке дня не докладывали, но, как мужчины в полном расцвете сил и любви, часто и вовсе не ночевали дома. Хотя, статься, Чейзу недолго ходить в холостяках осталось.
Единственный пораньше мог проснуться дядя Матеуш. Но вчера он уехал с нашим породистым котом Бенедиктом Вторым Неподражаемым на выставку и, похоже, вернулся с нее далеко за полночь. Нари же, как дама глубоко замужняя, давно и прочно эйра Норвуд, а не Росс, и вовсе ночевала, как и положено, у себя в особняке, что располагался в престижном районе Голубой Ягоды. А к нам приезжала на пару часов. Так что ныне ее в доме не было.
Рассудив, что тихушничать особо не от кого, я прошла в кухню. И там узрела Морриса. Мрачного и решительного, как герой одного из сражений древности. У него даже и награды имелись: за героический двухчасовой сон – мешки под глазами третьей степени, за отвагу, проявленную в неравной схватке с одеялом, – круги вокруг глаз первого ранга и за выдающиеся заслуги перед кроватью – следы от подушки высшего разряда.
– Папа, доброе утро, – я была слегка озадачена такой картиной. – Что-то случилось?
