В школу мы тоже ходили вместе, учились в одну смену, но забирала Асю из школы бабушка: уроков у неё было ещё не так много, как у меня, уже почти старшеклассника.
Шли годы. К Асе у меня по-прежнему было родственное, особо трепетное отношение. Я искал её глазами на переменах, спускаясь на этаж младших школьников, опекал и защищал от обидчиков и наглых задир, которые вскоре поняли: лучше эту девчонку не трогать, с её телохранителем шутки плохи.
В моей семье к ней относились как к дочери – она много времени проводила у нас, но играла не с сестрой, которая была не намного старше её, а со мной. Но при этом Ася никогда не мешала, если я читал, делал уроки или играл, говорил с друзьями по телефону. Она тогда пристраивалась где-нибудь рядышком и, не отвлекая меня, делала свои дела: читала, рисовала, играла в куклы, мурлыкала под нос какие-то песенки, говорила сама с собой. Или просто тихо сидела, наблюдая за мной.
Ей было одиннадцать, когда я перешёл в выпускной класс. Одна из соседок, заметив, что Ася ходит за мной по пятам и всё время пропадает у нас, в основном в моей комнате, сказала матери, что не следует подросшей девочке и мальчику всё время быть вместе. Как бы из этого чего не вышло… Всё-таки девочки и мальчики – они как огонь и вода.
– Да что ты такое говоришь, Ума, – возмутилась мама, толчком отправив меня погулять. – Они же ещё дети и всегда были как брат и сестра, даже с Сабиной, родной сестрой, Эльдар не так близок. Я только рада этому. У моего сына теперь две сестры, ведь покойная Луиза была мне не чужим, а очень близким человеком.
Тогда слова соседки показались матери абсурдными и противоестественными. Но и потом, когда особое отношение девочки-соседки ко мне стало очевидным, она видела в этих проявлениях всё что угодно, но только не влюблённость. Мама призналась в этом перед своей смертью, и я не виню её ни в чём, потому что она прежде всего выполняла роль родителя. Моего и, как она сама считала, Аськиного.
Так было и тогда, когда мои одноклассники, не найдя подходящего помещения для проведения вечеринки к Восьмому марта, решили с разрешения моей мамы отметить это мероприятие у нас дома. Они сложились деньгами, накупили продуктов и собрались для подготовки и проведения праздничного застолья. Самая большая и почти пустая комната в нашей квартире вполне подходила для вечеринки с танцами.
Одноклассницы вместе с моей мамой и сестрой с утра суетились на кухне, готовили разные блюда и салаты, а ближе к вечеру стол был накрыт и ломился от обилия еды, печёного, фруктов, сладостей.
В общем, шумная молодёжь быстро перешла от праздничной трапезы к танцам, и мама, радостно глядя на повзрослевшего сына, танцующего с одноклассницей, ушла на кухню, чтобы не смущать нас.
Аси у нас не было с вечера: накануне вместе с бабушкой она уехала на выходные и праздники к родственникам в село. Но уже на второй день она заскучала и стала проситься домой. Бабушка, во всём и всегда уступавшая просьбам внучки-сироты, согласилась вернуться в город, хотя ей очень хотелось побыть с родными ещё день-два.
А у нас на весь подъезд гремела музыка, праздник в самом разгаре. Ася даже домой заходить не стала, сразу же помчалась к нам. Мы не виделись два дня, и если я отнёсся к нашей временной разлуке спокойно, то ей она, похоже, показалась вечностью. Девчонке, наверное, хотелось рассказать о своих впечатлениях, о встречах с родными, о самом разном, ведь она привыкла делиться со мной всем до мелочей, советоваться и обсуждать свои планы и детские дела. Так было и на сей раз, но мне, дураку, нужно было совсем другое. Она примчалась, чтобы показать медальончик, который подарила ей сестра бабушки. Узнать о том, как я жил тут без неё целых два дня.
