Поправки - страница 44

– Верно. В апреле.

– На мой взгляд, человеку, претендующему на постоянную ставку, следует оставаться на работе.

– Да-да, разумеется.

– Если они увидят, как прилежно ты трудишься, у них не будет повода отказать тебе в постоянной ставке.

– Верно, верно, – твердил Чип. – Но все же надо учитывать и вероятность того, что мне ее не дадут. Я получил… э-э… весьма заманчивое предложение от одного голливудского продюсера. Она училась в университете вместе с Дениз, а теперь в кинобизнесе. Дело в перспективе весьма прибыльное.

– Хорошего работника практически невозможно уволить, – продолжал Альфред.

– Тут всякие интриги. Нужно иметь запасной вариант.

– Тебе видней, но я на своем опыте убедился, что гораздо лучше выработать один план и придерживаться его. Если ничего не выйдет, можно попробовать что-то еще, но ты столько лет работал ради этого. Лишний семестр усердного труда тебе не повредит.

– Верно.

– Расслабишься, когда получишь ставку. Тогда твое будущее гарантировано.

– Верно.

– Что ж, спасибо за звонок.

– Ага. С днем рождения, папа!

Чип бросил трубку, вышел из кухни, взял за горлышко бутылку из-под фронсака и с размаху грохнул ее об край обеденного стола. Затем расколотил вторую бутылку, а с остальными шестью расправился еще быстрее – бил сразу парами, беря по одной в каждую руку.

Гнев помог Чипу продержаться следующие нелегкие недели. Он занял у Дениз десять тысяч долларов и нанял адвоката, угрожая подать иск против университета Д. за неправомерное расторжение контракта. Напрасная трата денег, но приятно, черт возьми! Переехав в Нью-Йорк, он выложил четыре тысячи (задаток и первый взнос) за поднаем квартиры на Девятой улице. Купил кожаный костюм и проколол уши. Занял у Дениз еще денег и связался с университетским приятелем, издателем «Уоррен-стрит джорнал». Месть представлялась ему в виде киносценария, разоблачающего нарциссизм, предательство Мелиссы Пакетт и лицемерие коллег: пусть люди, нанесшие ему такую обиду, посмотрят фильм и узнают самих себя, пусть помучаются. Он начал ухаживать за Джулией Врейс, назначил ей свидание и вскоре уже тратил по двести – триста долларов в неделю только на ужины с ней и развлечения. Снова занял денег у Дениз и, зажав в зубах сигарету, набросал заявку сценария. Джулия прижималась к нему на заднем сиденье такси, прятала лицо у него на груди, запускала пальцы под воротник. Чип раздавал по тридцать и сорок процентов чаевых официантам и таксистам, некстати цитировал Байрона и Шекспира, сделал очередной заем у Дениз и пришел к выводу, что она была права: увольнение из университета – лучшее, что могло случиться с ним в жизни.

Конечно, Чип был не настолько наивен, чтобы принимать профессиональные излияния Иден Прокуро за чистую монету. Однако чем больше он общался с Иден, тем больше в нем крепла надежда, что к его сценарию отнесутся с симпатией. Начать с того, что Иден по-матерински покровительствовала Джулии. Будучи всего пятью годами старше, она разобрала свою секретаршу на части и собрала заново, внеся существенные поправки. Правда, Чип никак не мог отделаться от подозрения, что на роль возлюбленного Джулии предназначался кто-то другой (Чипа Иден именовала исключительно «спутником», а не «приятелем» или «парнем» Джулии, и когда она принималась рассуждать о «нереализованном потенциале» Джулии и о том, что ее личной секретарше «недостает уверенности в себе», Чип догадывался, что выбор партнера остается той областью, где, на взгляд Иден, для Джулии еще не наступили желанные перемены), но Джулия уверяла, что Иден считает его «милашкой» и «умницей». Муж Иден, Дуг О’Брайен, был на его стороне, это уж точно. Дуг работал в конторе «Брэг Нутер и Спей» специалистом по слияниям и поглощениям. Он обеспечил Чипа работой со свободным графиком (вычитывать договоры) и проследил, чтобы ему платили по максимальным расценкам. Чип пытался поблагодарить Дуга, но тот лишь отмахивался: «Человек с докторской степенью! – восклицал он. – Эта твоя книга – просто ужас до чего ученая!» Чип зачастил к О’Брайенам-Прокуро на ужины в Трайбеке и воскресные приемы в Квоге. Попивая их спиртное и закусывая блюдами из ресторана, Чип предвкушал успех в сто раз слаще постоянной профессорской ставки. Наконец-то он зажил настоящей жизнью!