Мужчина окидывает нашу обнимающуюся парочку взглядом и снова возвращает внимание к чересчур сильно возмущающейся особе. Создаётся впечатление, что она просто завидует, что её никто так не жамкает.
– Не вижу ничего предосудительного, – спокойно говорит он.
– Они целуются!
– Это свойственно людям в отношениях, да и просто влюблённым и симпатизирующим друг другу людям, – невозмутимо продолжает преподаватель.
– Это сейчас они целуются, а дальше начнут… – тут она замолкает, залившись краской. Хотя куда ещё больше? Но то было от гнева, а сейчас от смущения. – Начнут…
А вокруг собираются любопытные, у многих в руках телефоны, подозреваю, с включёнными камерами.
– Чем? – выкрикивает кто-то из толпы, после чего стены содрогаются от многоголосого хохота.
Женщина открывает и закрывает рот – не получается у неё подобрать слова. Ну да, в СССР же не было секса, детей аист приносил. Ладно, если ты так считаешь, пусть, но зачем навязывать свою точку зрения другим? Хорошо, допустим, возможно не очень прилично целоваться в стенах университета, но это же не повод так громко кричать. Если бы секретарь не обратила на нас всеобщее внимание, меньше студентов бы заметило наш поцелуй. Так что – сама виновата.
Подготовка к конкурсу движется очень медленно, хотя времени не так уж и много. Какая-то проблема у организаторов между собой – то ли договориться не могут, то ли резко сократилось их количество, и они пытаются в срочном порядке набрать людей или разбросать примерно поровну задания, то ли ещё что. Было всего одно собрание с участницами, и я бы не сказала, что оно было продуктивным и невероятно полезным, а потратили мы целых полтора часа. Нам, конечно, рассказали какие будут конкурсы, что точно не принимается, какие темы, показали примеры выступлений прошлых лет, непрозрачно намекнули, что новшества приветствуются, но можно было в таком случае обойтись и без личной встречи, а просто сделать рассылку.
После этого я несколько вечеров сидела продумывала номера, привлекала для этого Каменских, чтобы она не раскисала из-за своего недалёкого мажора. Подруга, конечно, сильно сдала, потеряла лёгкость. Например, мне удалось заставить её собраться на мероприятие, в котором участвует мой отец, получается только через злостную манипуляцию. А что делать, если она собиралась дома тухнуть? Я, как её лучшая и самая близкая подруга, просто не могу оставить её в таком состоянии, ей надо встряхнуться, просто необходимо. Поэтому она идёт со мной. К тому же с нами ещё и Ромка будет. Мне стольких трудов стоило его согласие. Тоже не обошлось без злостных манипуляций. Что ж поделать, вот такая я – злостная манипуляторша во всём своём великолепии.
Любите или валите.
Ивану Рокотову стоит уже подумывать о завещании, если в ближайшее время не исправит ситуацию, одумавшись. Очень надеюсь, что это произойдёт сегодня.
– Какие вы у нас всё же красавицы, – качает мама головой, когда мы снимаем верхнюю одежду и передаём её в гардеробную.
– Так глазом моргнёшь, и всё – уже замужем, – поддерживает её папа, придерживая мамулю за локоть, чтобы ненароком не упала, стоя переобуваясь.
– Какой замуж?! – в священном ужасе округляю глаза я, ни капли не играя на публику. – Не надо нам пока туда. Рано, очень рано.
Родители на это только, переглянувшись, улыбаются с умилением и не спешат переубедить меня. Что, впрочем, бесполезное занятие. И они знают об этом прекрасно. Васильки тем временем напускают на себя царственный вид и зовут нас подниматься в зал, где проходит вечер. Но на лицах нет-нет да проступает нетерпение.
