– Мне тоже довелось такое услышать, – отозвался Лестер.
Швейцар уже ждал их под полотняным тентом над входом в клуб, а целый взвод охранников, облаченных в костюмы-тройки и одетых вразнобой, сопроводил босса и его гостей в отдельный кабинет, подальше от танцевальной площадки. Официанты с ног сбивались, подавая на стол еду и напитки. Лестер сразу же налег на виски и, к тому времени как принесли ребрышки, был уже пьян. Карл Ли прихлебывал из высокого стакана чай со льдом и вместе с Котярой предавался воспоминаниям о вьетнамской кампании.
Когда с едой было покончено, приблизившийся к столу охранник прошептал что-то на ухо Котяре. Тот с улыбкой посмотрел на Карла Ли:
– Красный «эльдорадо» с иллинойсскими номерами – ваша машина?
– Да. Но мы оставили его совсем в другом месте.
– Он стоит здесь, у дверей… а в багажнике…
– Что? – спросил Лестер. – А как…
Котяра расхохотался и хлопнул его по спине:
– И не спрашивай, сынок. Даже не спрашивай. Мои люди уже обо всем позаботились. Котяра может все.
Как заведено, свое субботнее утро Джейк после завтрака в кафе проводил на рабочем месте. В эти часы он наслаждался покоем: ни телефонных звонков, ни Этель. Он закрывался на ключ и, не обращая внимания на телефон, на возможных клиентов, работал. Разбирал бумаги, читал последние постановления Верховного суда, размышлял над стратегией и тактикой своих действий, как если бы действительно собирался выступать завтра в суде. Именно по субботам, в первую половину дня, его посещали наиболее удачные мысли.
В одиннадцать Джейк позвонил в тюрьму.
– Шериф у себя? – задал он вопрос дежурному.
– Сейчас узнаю.
Прошло несколько секунд.
– Шериф Уоллс на проводе, – услышал в трубке Джейк.
– Оззи, это Джейк Брайгенс. Как дела?
– Отлично, Джейк. Как сам?
– Лучше некуда. Ты будешь еще некоторое время у себя?
– Да, пару часов. А в чем дело?
– Так, мелочи, хотел подъехать, перекинуться двумя словами. Буду минут через тридцать.
– Жду.
Джейк и шериф испытывали друг к другу взаимное уважение. Несколько раз Джейку пришлось довольно крепко прижать Оззи во время перекрестных допросов, но шериф видел в этом лишь издержки профессии и ничуть не обижался. На выборах Джейк голосовал за него, а Люсьен финансировал всю кампанию, так что Оззи весьма добродушно относился к их каверзным и подчас ехидным вопросам в ходе какого-нибудь разбирательства. Ему было интересно наблюдать за поведением Джейка в суде. А еще он любил подшучивать над ним по поводу регби. В 1969 году, когда Джейк, второкурсник, играл полузащитником в Кэрауэе, Оззи был уже признанной звездой в Клэнтоне. Но в мастерстве своем Джейк ему почти не уступал. И вот оба соперника, никем не превзойденные, столкнулись лицом к лицу на финальной игре в Клэнтоне. Оззи всласть поиздевался над защитой команды Кэрауэя и во время очередной схватки за мяч неосторожным движением сломал Джейку ногу.
И вот уже на протяжении многих лет, прошедших с того дня, он грозил сломать ему и вторую. Он не упускал случая посетовать на несуществующую хромоту Джейка, поинтересоваться, не ноет ли сломанная нога.
– Ну, что у тебя стряслось, старина? – задал он вопрос Джейку, как только они уселись вдвоем в маленьком кабинете шерифа.
– У меня не выходит из головы Карл Ли. Я тревожусь за него.
– А в чем дело?
– Оззи, давай договоримся. Все, что я сейчас тебе скажу, конфиденциальная информация. Я не хочу, чтобы о содержании нашего разговора знал кто-то третий.
