Ей еще не приходилось видеть так близко живых старых людей. Она осторожно наблюдала за ним, подмечая медленные движения, тяжелое дыхание, странную осанку и сморщенную кожу на тыльной стороне ладоней. Как ему удалось прожить так долго?
Запрятав свое любопытство подальше, Маль послушно кивала, принимала все указания и больше не задавала вопросов.
Закончив со всеми инструкциями и показав ей все водные запасы (как неосторожно!), он, наконец, представился:
– Если захочешь обратиться ко мне, то называй Рувимом. Это мое имя.
Маль только улыбнулась, поскольку ответить ей было нечего – ее имя он уже знал.
Работать с Рувимом в первый день было непросто. Все было в новинку, а в тесной квартирке любая оплошность была на виду. Нравом старец обладал непростым, терпение у него было хрупким и от любого промаха испарялось или распадалась на мелкие осколки. В словах Рувим был резок и груб, но Маль привыкла и к худшему, а потому успешно закрывала на все глаза и продолжала работать.
Нужно было вымыть пол в комнате, перестелить постель и выстирать сложенное заранее белье, присоединив к нему грязные простыни с кровати. После этого она переливала чистую воду по бутылкам, закручивала их намертво крышками и откладывала под стол. Работы хватало. Переливая воду и занимаясь бутылками, Маль слишком сильно утомилась. Она привыкла беречь каждую каплю, а ее руки устали от постоянного напряжения и страха пролить мимо хоть грамм драгоценной воды.
Когда она закончила этим заниматься, из комнаты раздался слабый голос. Маль немедленно поднялась и открыла дверь.
Странно. Рувим выглядел вполне здоровым, когда впустил ее, а сейчас ему явно было очень плохо. Он лежал на постели, его лоб покрылся испариной, а зубы стучали. Когда она приблизилась к кровати, он поднял на нее затуманенные болью глаза.
– Отвар готов? – спросил он, едва справившись с очередным спазмом.
– Да.
– Он остыл?
– Да.
– Тогда принеси его мне.
Маль повиновалась. Она поила его небольшими глотками, придерживая увесистую голову другой рукой. Это было тяжело, но зато результат не заставил себя ждать – его взгляд прояснился, а дрожь, прошивавшая его тело насквозь, унялась и ослабла.
Никаких вопросов. Ничего не спрашивай.
А как хотелось узнать, в чем причина такой боли и откуда он знал, что ему станет плохо именно сейчас! Может быть, это связано с возрастом? Может быть, дожившие до старости просто чувствуют, когда приближается болезнь? Да и что это за хворь такая? Маль благоразумно держала свои вопросы при себе, хотя любопытство от этого разжигалось лишь сильнее.
Первые три дня прошли практически одинаково. Старец дрожал, страдал от боли и просил есть, но, как ей и было сказано до этого, Маль ничего ему не давала. Вместо этого она приносила ему очередную бутылку и уходила из комнаты. Ей приходилось выносить горшок, стоявший под его кроватью, чистить пол после того, как на него накатывала тошнота, и по возможности помогать ему переодеваться.
Она никогда не видела, чтобы кто-то выпивал так много воды. Рувим постоянно хотел пить, и она послушно приносила ему то, что он просил. Время от времени приходил Фиц – он приносил новые канистры и забирал пустые.
Вечером обессилевшая и измотанная Маль возвращалась домой с деньгами в кармане. По дороге она встречалась в условленном месте с Фицем и забирала три литра воды. Хельга встречала ее встревоженными взглядами и молчаливыми вопросами, струившимися из-под ее ресниц. Сама Маль думала о том, что если так будет продолжаться всю неделю, то к концу она просто умрет от истощения. Рувиму было нельзя есть. У нее на еду просто не было времени.
