Тетка, видно, на меня зло затаила. Через какое-то время у меня в самом паху чирей вскочил. Да большущий-большущий. Совсем ходить не дает, а в деревне – хозяйство, сами знаете, сидеть некогда. А я едва хожу, боль такая. Однажды вот так иду, хромаю. А навстречу мне дед Архип. «Что с тобой?» – спрашивает. Я ему рассказал. Вот, мол, так и так. Чирей замучил. «А у тебя тетка Авдотья не была ли?» Ну, я все ему и рассказал. Усмехнулся дед и говорит: «Пойди к своей тетке и, крадучись, возьми у нее луковицу. Подержи в руках и брось ей в город». Я так и сделал. Через пару дней приходит ко мне, хромая, тетка моя. А мы с дедом Архипом чаевничаем. Поняла тетка, в чем дело, и чуть ли не с кулаками на деда Архипа накинулась. А он и говорит: «Что, не сладко? Будешь знать, как другим пакости делать».
Помните, мои хорошие, я вам рассказывала о том, как приходила ко мне колдунья и на коленях просила ее полечить? Так вот, стало ей совсем плохо. И послала она за мной, просит прийти. При этом женщина, что пришла за мной, говорит, что Лариса та очень плохая. Что делать? Лечить ее я, конечно, не буду, но выслушать надо. Вот что она мне рассказала.
«К священнику я обращаться не могу и прошу вас меня выслушать, я покаяться хочу. Семьи-то у меня никогда не было. Как-то не сложилось. А вот где-то в 40 лет полюбила я так, что прямо разум помутился. Стали жить вместе, и все было хорошо на протяжении двух лет. А потом я стала замечать, что мой любимый ко мне охладел. С работы стал задерживаться, поцеловать забудет, когда из дома уходит. Да и поцелуи его стали какими-то, ну, просто как по обязанности, без чувств.
Колдовству, еще в молодости, я училась у бабки одной, и вот, поскольку эта бабка еще жива была, я к ней за подмогой и обратилась. Разложила она свои предметы колдовства на столе и говорит: „Вот она, длинная, тощая, как Кощей Бессмертный. Светловолосая. Но он ее очень любит. И что он в ней нашел? Супротив тебя она ничто!“ Ну, думаю, „ничто“ или „что“, но ее дни сочтены! Сделала я ладанку со своей кровью. Темной, безлунной ночью пошла на кладбище и все сделала, как мне моя учительница сказала. От страха вся тряслась, но сделала все до конца. Пришла домой, легла в кровать, а сна нет как нет. Все страшное в уме сидит. Какой уж тут сон!
Но взяла себя в руки, умылась, прилично оделась – как же, сегодня-завтра он должен прийти! И дождалась. И пришел. Но какой-то неживой, какой-то кукольный. И совсем чужой… Со мной во всем соглашается, а я вижу, что ему все равно. Хоть так делай, хоть так. Мы даже заявление в загс подали и свадебные наряды себе купили. Дня за три до свадьбы он мне и говорит: „Схожу-ка я к приятелю, к Николаю“. Ну, я и согласилась. Ушел он. Вот уже и вечер на дворе, и совсем темно стало, а его все нет. Почувствовала я что-то дурное и побежала к тому Николаю. А его там и не было! Разлюбезного-то моего! Тут уж я все поняла. Не помню, как домой дошла. Упала я на его костюм-то свадебный и в голос кричала. Потом успокоилась, глянула на себя в зеркало, а лицо-то у меня так опухло, что я себя узнаю с трудом. Дня через два почки так заболели, что чуть не бегом к врачу побежала. Сделали анализы – а они хорошие. А мне все хуже. Вот уже и голову разламывает, и сердечный приступ случился, чего со мной сроду не было. Пошла опять к врачу, врач опять руками разводит. Вот тут-то до меня и дошло! Ведь именно все эти органы проклинала, желая смерти моей разлучнице! Выходит, весь мой труд ко мне же и вернулся. И вся моя дальнейшая жизнь была сплошной мукой и кошмаром. Сплошными болями и слезами. А вылечить меня никто не смог. Вот теперь я окончательно поняла, что своим колдовством себя же и сгубила. Да поздно уже, сделанного не поправишь. Спасибо, что выслушала, не побрезговала прийти».
