Да уж… Что-то точно получилось. Некая конструкция из золотых нитей и безумного количества шпилек со сверкающими камнями головками, коих было едва ли не больше чем самих волос, и при каждом повороте головы она переливалась всеми цветами радуги, отчего моя не слишком сияющая после болезни смуглая кожа стала казаться вообще какой-то сероватой.
Шараак бы с ним, но вот с платьем смотрелось совершенно удручающе. Мало того, что оно пошито было, похоже, или неточно по моим прежним меркам, или просто я за время изнурительной дороги и хвори сильно похудела, но в талии и бедрах оно болталось, не говоря уже об этом цвете, что и раньше-то никогда мне не шел, а теперь еще больше подчеркивал последствия последних дней. Ах, ну и наплевать! Кому какое дело, как я выгляжу. Впервые стояла у алтаря в дорожной одежде, сейчас буду напоминать полумертвую.
Недовольная физиономия взирающей на меня Конгинды подтвердила мои выводы о внешнем виде, но, в отличие от меня, аристократка нашла это поводом для активной деятельности, а не для смирения. Умчавшись куда-то, она вскоре вернулась с целой золоченой кошелкой всевозможных белил-румян-помад и взялась за мое лицо, недовольно шикая, когда не выдержав, я чихала.
Она уже почти закончила, когда почти без стука вошел главный руниг. Лишь раз взглянув на меня, он прищурился и даже покраснел, явно приходя в ярость, чего мне видеть еще в столь откровенной форме не случалось.
– Вы что сотворили с ней, позвольте поинтересоваться, кресса Конгинда? – процедил он ледяным тоном. – Возможно, вы не поняли своим чрезвычайно крошечным мозгом, что девушку мы готовим к свадебному обряду, а не к похоронному?
– Да что вы себе позволяете! – вспыхнула аристократка. – Как вы смеете оскорблять и меня, и мои неимоверные усилия!
– Да что вы, дорогуша, наоборот, я поражен вашими способностями! – огрызнулся Инослас. – Теперь я точно знаю, к кому мне нужно будет обратиться, если возникнет необходимость превратить нечто прекрасное в уродливо-безвкусное. Равных вам нет.
– Я…
– Вы уходите отсюда, кресса Конгинда, и, кстати, не забудьте прихватить все свое ба… имущество, потому как после церемонии времени на долгие сборы у вас не будет.
С бесконечно обиженным видом она прошествовала прочь, постаравшись как можно громче хлопнуть дверью, а Инослас тут же намочил в ведре с уже остывшей водой край полотна и почти накинулся на меня, начав оттирать кожу, чем буквально шокировал в первый момент.
– Я сама! – попыталась я выхватить ткань.
– Вы нарочно? Сговорились с этой безмозглой идиоткой? – зашипел руниг, уступая. – Думаете, если она вас своими помазушками сделает вдвое старше и страшнее, анир возьмет и откажется от вас у алтаря?
– Не было у меня таких мыслей, – возразила я, ощутив, что мужчина принялся выдергивать шпильки из моих волос.
– Ваши попытки бунтовать так или иначе бессмысленны, кресса Греймунна, – раздраженно бормотал Инослас, расправляясь с прической. – Вы ведь любите своего родителя? Желаете ему долгих лет здравия и покоя?
– А я все думала, когда же вы пустите в ход этот подлый прием, кресс Инослас. – От злости я стала оттирать кожу вдвое сильнее.
– Даже не представляю, о чем вы, – презрительно фыркнул мужчина и, заглянув мне в лицо, удовлетворенно кивнул и сунул в руку гребень. – Просто расчешите. Большего вам не нужно.
И действительно, после удаления всей косметики и растирания моя кожа будто ожила и вернула краски, волосы же, улегшись свободными волнами, дополнили вполне себе приличный вид. А колдовское сияние подаренного Бора нириса совершило буквально чудо. Я глядела на себя в зеркало и думала, что будь обстоятельства другими, могла бы испытывать радость, представ перед женихом такой.
