«Порог толерантности». Идеология и практика нового расизма - страница 10

Определение расизма, которым в прошлом широко пользовались борцы с расизмом, в том числе выходцы из школы Боаса, предполагало, что человеческие расы как обособленные группы с четкими границами являются объективной реальностью[92]. Так как последнее все более подвергается специалистами сомнению, прежний подход к расизму в настоящее время пересмотрен. Критикуя раннее определение расизма, Р. Майлз пишет, что его, во-первых, следует рассматривать в контексте XIX в., когда господствовал «научный расизм». Во-вторых, оно ошибочно видело в расизме вечное и неизменное свойство человеческой натуры. В-третьих, его сторонники были твердо убеждены в существовании человеческих рас[93]. Наконец, в-четвертых, использовавшаяся в недавнем прошлом концепция расизма была чересчур политизирована и нацелена главным образом против германского фашизма. По всем этим причинам она становилась бессильной против современных форм расизма. Поскольку расизм как идеология имеет дело не с реальностью, а с представлением о ней, и представление это может быть очень разнообразным и далеко не сводится к биологии, Майлз отдает должное подходу британского социолога Джона Рекса, утверждавшего, что новая концепция расизма должна делать акцент на функцию, а не на содержание дискурса[94]. Иными словами, расизм можно определить как стремление наделить группу такими биологическими или культурными особенностями, которые бы оправдывали ее дискриминацию. Именно так расизм и видится американскому социологу Филлис Кац: «Расизм – это неравное отношение к людям из-за их принадлежности к какой-либо особой группе»[95]. Правда, Майлз признает рамки этого подхода чересчур расширительными, грозящими концепции «инфляцией»[96].

Афроамериканский философ Пол Тэйлор связывает расизм с «пренебрежением», полагая, что, во-первых, это широкое понятие вбирает в себя множество смыслов, связанных как с жестким, так и с мягким расизмом; во-вторых, абстрагируясь от риторики или поведения, которые допускают разную интерпретацию, оно позволяет перенести внимание на следствия слов или действий; в-третьих, оно делает акцент на институты, порождающие и поддерживающие расизм; в-четвертых, оно исходит из «презумпции морального равенства»; наконец, в-пятых, оно позволяет очертить то поле, где успешно расцветает расизм[97].

В последние годы специалисты по расизму проводят различия между понятиями «расиализация» и «расизм». В социологию расовых отношений термин «расиализация» ввел британский социолог Майкл Бэнтон[98]. Затем его подхватил Р. Майлз для обозначения «таких ситуаций, где социальные отношения между людьми структурируются на основе их биологических особенностей, что ведет к выделению и конструированию различающихся между собой социальных общностей»[99]. Одновременно этот процесс описала гвианская исследовательница Брэкет Уильямс, хотя она и не использовала термин «расиализация». Ссылаясь на более ранние разработки ряда американских исследователей, она отмечала стремление приписывать фенотипу культурные характеристики, в результате чего «раса» становилась носителем культуры. В итоге биологизировалось место группы в общественной структуре, что позволяло исключать из основной массы населения якобы «опасные культурные элементы, имеющие биогенетические корни». Тем самым «в процессе такого исключения магия забывчивости и отбора, происходивших вполне осознанно, но исподволь, позволяет условным классификациям, введенным когда-то одним поколением, стать неоспоримой данностью реального мира несколько поколений спустя». Принципиально важную роль в этом процессе играют метафоры «генетического наследия» и «чистоты крови»