– Мне нужны гарантии, – вернулся к диалогу с Абассом.
– Что? Гарантии? А не много ли ты на себя берешь? Ты не в том положении о чем-то меня просить. Говоришь, либо сдохнешь сейчас, как твой друг.
– Слабо слово мужика дать, что отпустишь меня, как только получишь информацию?
– Эту информацию еще нужно проверить! – недовольно парирует, оскалившись и юлит.
Здесь на войне никакие обещания не играют роли. Тем более не имеют силы. Смысла. А от обещания черных, вообще пустой звон в голове и море крови. Я далеко не тормоз. Но, и это моя игра. В принципе, мне на руку, если он будет принимать меня за трусливого лоха. Не вижу в этом ничего плохого.
– Как проверишь, отпустишь?!
– Так и быть, отпущу. Будь по-твоему.
Хмыкнул про себя безрадостно.
Ты быстрее мне ноги отрубишь, но никак не подаришь свободу.
– Говори! – теряет терпение чечен.
– Две базы. Одна в пяти километрах отсюда в сторону юго-востока. Вторая на выезде из Грозного. От аула четыреста километров на север. Будет стоять неприметное одинокое строение на пустыре. Охрана не важная. Там и там от силы человек пятнадцать. Не больше.
– Об остальном расскажешь позже! – презрительно сквозь зубы бросил Аббас и поспешно развернулся.
Хачукаев, со своими молчаливыми людьми скрылись из виду, оставив меня снова одного.
– Аббас? – ору во всю глотку. – Ты же обещал! Речь не шла еще о другой информации! Слышишь? Держи свое слово, ублюдок! – улыбаясь, выкрикивал вдогонку ему.
Опустил пустой взгляд на синюшную с открытыми замершими глазами отрезанную голову покойника и, сжав сильнее холодный чужой жетон в руке, с кривой полуулыбкой подмигнул Фанатику.
– Антоха, приманка на крючке.
Я ждал. Знал, что они перетирают и Хачукаев с минуты на минуту должен будет отправить боевиков к выданному мной ложному месту. Без разницы, сколько бойцов покинут деревню. Один, пять, десять. В любом случае минус один сыграет мне на руку.
Ждал. Караулил. Глядя в темное небо, навострил слух и отсчитывал про себя порядок чисел. Мысленно вел счет, преобразовывая числа в минуты, часы. Засыпал и, с каждой секундой было все труднее удержать себя на поверхности.
Два часа. Прошло два часа, когда сверху запустился движок в ожившей машине и раздались, как минимум, разные по звучанию голоса четверых налетчиков.
Закрыл глаза и широко улыбнулся, а стоило бесследно потерять звуковую частоту тачки, громко закашлялся. Не теряя и минуты, повалился на сырую землю и, двумя руками схватив себя за горло, принялся давиться остатками кислорода. Симулировал приступ, подключив к удушью тело бьющее в судороге. Обилие слюней с пеной текли по подбородку, добавляя драматизма к собственному ничтожному виду.
И, о чудо! Сверху так вовремя появился возле ямы пасущийся поблизости чертила, который был приставлен к нам с Антохой.
– Что с тобой? Ээээ? Бляяяядь! Ты сдохнуть тут решил?! Да меня же Аббас вместе с тобой закапает! О, Аллах, щас-щас! Сука, не смей откинуть кони! – испуганно на русском тараторил черножопая шестерка и, что-то невнятное плел на своем языке, когда скинул в яму лестницу.
Как только чучмек подступился ко мне, я успокоился и перевел на него осознанный серьезный взгляд. Ему секунды хватило, чтоб вычислить мой замысел. Усмехнулся в черные глаза, когда он, изменившись в роже замахнулся на меня.
Движения, доведенные до автоматизма. Подсечка, удар в дыхло, и, резко оказавшись позади тупорылого типа, накинул на его шею цепочку Антохи. Конвульсии в теле, хрип, булькающие в глотке звуки, глухой стон до окончательного его удушения.
