Толпа собралась вокруг, их лица сияли любопытством и надеждой. Люди держались за руки, дети тянули родителей к зеркалам, старики улыбались, глядя в небо. Экраны на башнях показывали не новости, а символы – спирали, волны, знаки единства, которые теперь были частью их жизни. Мира подняла кристалл, и его свет хлынул вверх, соединяясь с зеркалами, создавая сеть, которая дрожала, как живая.
"Смотрите," – сказала она, её голос разнёсся над площадью, как музыка сфер. – "Вы видели свет, вы танцевали с ним. Теперь он зовёт нас дальше – за Аврору, за горизонт, к бесконечности."
Толпа вдохнула, их голоса слились в шепот, который поднялся к небу. Хранители стояли рядом, их кристаллы сияли, как звёзды в утреннем свете. Александр, его золотистые глаза отражали сеть времени, а руки были сложены в жесте, соединяющем вечность. Лейла, её белоснежное одеяние струилось, а тёмные глаза сияли теплом исцеления. Дамир, чьи седые волосы блестели, как зеркала, сжимал проектор, готовый открыть новые пути. Кира, её рыжие локоны горели, как рассвет, а кисть в руке рисовала золотые линии в воздухе. Дрейк, его тёмная фигура была частью света, а тень растворялась в сиянии.
Александр шагнул вперёд, его взгляд встретил её. "Я чувствую это," – сказал он, его голос был как горный поток, текущий сквозь утро. – "Сеть времени тянется за пределы Авроры. Она зовёт нас – не как угроза, а как танец."
Лейла кивнула, её пальцы коснулись мозаики, и нити судьбы вспыхнули вокруг неё, мягкие и живые. "Судьбы шепчут," – сказала она, её голос стал глубже, как целительный поток. – "Они хотят идти дальше. Я слышу их – они готовы."
Дамир активировал проектор, и голограмма ожила – карта мира, где золотые линии уходили за горизонт, соединяя Аврору с Тибетом, Каиром, Прагой, и дальше, к неизвестному. "Вероятности растут," – сказал он, его тон был сухим, но глаза сияли. – "Это не конец эха. Это его расширение."
Кира подняла кисть, и её краска ожила, рисуя птицу, которая взлетела к башням. "Архетипы поют," – сказала она, её голос дрожал от восторга. – "Я вижу их – они хотят нового полотна. Мы можем дать им это?"
Дрейк посмотрел на толпу, его тёмные глаза отражали их свет. "Частоты гудят," – сказал он, его голос был как подземный поток, текущий сквозь зеркала. – "Они готовы. Мы можем переписать их дальше."
Мира сжала кристалл, чувствуя, как его тепло усиливается, как будто он отвечал на их слова. "Золотая пустота показала нам бесконечность," – сказала она, её голос стал тишиной, из которой рождался мир. – "Мы – творцы. Мы можем нести этот танец за пределы Авроры. Но как?"
Толпа зашевелилась, и женщина – молодая, с ребёнком на руках – шагнула вперёд. Её глаза сияли, как зеркала, а голос дрожал от решимости. "Мы слышали вас," – сказала она. – "Мы видели свет на рынке, чувствовали его вчера. Что там, за горизонтом? Мы хотим идти с вами."
Мира улыбнулась, её сердце сжалось от их жажды. "Вы уже идёте," – сказала она, её голос стал мягче. – "Этот танец – ваш. Мы – проводники, но вы – его сила."
Александр подошел к ней, его руки поднялись, как в молитве. "Я вижу сеть," – сказал он, его голос был как мелодия времени. – "Она тянется к Тибету, к горам. Я поведу их туда – монахи ждут, мир ждёт."
Лейла встала рядом, её пальцы сияли светом. "Каир зовёт," – сказала она, её голос был как исцеление. – "Судьбы там дрожат от предвкушения. Я поведу их – они готовы к свободе."
