Он повёл её внутрь. Зал монастыря был просторным, с низким потолком, расписанным мандалами, чьи узоры двигались, как живые. Монахи в оранжевых робах сидели в медитации, их дыхание сливалось в ритм, напоминающий сердцебиение гор. В центре зала возвышался древний алтарь – каменный круг, покрытый символами, которые мерцали синим светом. Это был третий узел, временной, и Мира чувствовала его зов, как мелодию, звучащую в костях.
"Что ты видел в Цитадели?" – спросила она, останавливаясь у алтаря. Её голос дрожал – не от холода, а от смятения. После инициации она ощущала себя больше, чем человеком, но часть её всё ещё цеплялась за старую Миру – женщину, которая считала проценты и планировала будущее. "Я была всем… и ничем. Это пугает."
Александр опустился на колени перед алтарём, его пальцы коснулись символов, и синий свет усилился. "Я видел сеть," – начал он, его голос стал глубже, как эхо из глубины веков. – "Не линию от прошлого к будущему, а паутину, где каждый момент связан с каждым. Я был монахом, который молился здесь тысячу лет назад, и ребёнком, который родится завтра. Я видел войны, что уже прошли, и города, что ещё не построены. Но потом я увидел разрывы – места, где время искажено, где Хранители Энтропии рвут эту сеть."
Мира присела рядом, её глаза следили за танцем света. "Разрывы? Это их точки инверсии?"
"Да," – Александр повернулся к ней, и в его взгляде мелькнул страх – редкий для него. – "Я видел одну из них сегодня. Где-то в Авроре экран мигнул тьмой, и люди замерли, их разумы погрузились в хаос. Это не просто страх – это потеря связи с настоящим. Они хотят разорвать время, Мира, чтобы никто не мог пробудиться."
Она сжала кристалл сильнее, чувствуя его тепло. "Тогда мы должны активировать этот узел. Показать им, что время – не их оружие."
Александр кивнул и протянул руку. "Дай мне свой кристалл. Мы сделаем это вместе."
Мира вложила кристалл в его ладонь, и их пальцы соприкоснулись. В этот момент зал дрогнул, как будто само пространство вдохнуло. Свет из алтаря хлынул вверх, формируя сферу, а символы начали вращаться, как звёзды в галактике. "Древний узел Времени," – голос Александра звучал как хор, – "сердце вечного танца, пробудись! Прими наш свет, чтобы соединить разорванное!"
Сфера вспыхнула, и Мира почувствовала, как её сознание проваливается. Она больше не была в монастыре – она была везде и всегда. Она видела рождение Авроры, когда первые зеркальные башни поднялись из земли, отражая бесконечность. Видела, как Дрейк, ещё не ставший Хранителем, подписывал контракты, сея семена страха. Видела себя – ребёнком, мечтающим о чём-то большем, чем цифры. А затем она увидела разрывы: улицы Авроры, где люди падали, их глаза пустели, а время сворачивалось в чёрные дыры.
"Это… ужасно," – прошептала она, её голос эхом разнёсся в пустоте. – "Они крадут их сейчас."
"Да," – голос Александра был рядом, мягкий, но твёрдый. – "Но смотри глубже. Время – не враг. Это мост. Мы можем восстановить его."
Мира сосредоточилась, чувствуя связь с Александром, с другими Хранителями. Она видела Лейлу, исцеляющую пациента в Каире, её руки сияли светом. Дамира, чьи пальцы танцевали над квантовым компьютером, выстраивая новые паттерны. Киру, чьи краски оживали на холсте, рождая миры. Даже Дрейка, чья тьма боролась с самим собой. "Мы вместе," – сказала она, и её кристалл в руках Александра вспыхнул ярче.
