Правда, несмотря на всю приятность ощущений от чувства относительной сытости, всё-таки голод ещё ни разу до конца не отступал, хотелось убиться об стену. После завершения наказания полукровку оставили наедине с мальчишкой. Сэхфир’халлан умело обработал и перевязал раны. Но быстрого исцеления дать всхлипывающему мальчишке не мог – не умел. Сказать ничего вразумительного пострадавшему тоже не мог. Что тут скажешь? Извинишься? Это даже немного смешно… Впрочем, мальчишка тоже не был расположен к разговору, и от него изрядно фонило обидой и страхом.
В памяти то и дело прокручивалась сцена публичного наказания, помутнения рассудка, перевязки мальчишки и ожидания, когда их выпустят из помещения. Впрочем, когда это произошло, облегчения ни для кого это тоже не принесло. Старейшины посчитали, что «мальчик для битья» получил достаточную медицинскую помощь, и несмотря ни на какие уговоры Сэхфира, пострадавшего запретили отводить к магическому лекарю. Что же до полукровки, ему вновь указали на его место опасного, неконтролирующего себя зверя, из-за которого пострадают невинные, и отправили отходить к ночному сну, заверив, что на этом наказание завершено.
Да какой тут сон!
Не в силах больше оставаться наедине со своими мыслями, идущими по кругу, Сэхфир вскочил с кровати, достал из сундука удобные льняные штаны и чёрную накидку. Быстро переоделся, снял обувь, и, дождавшись, пока стражник отвернётся от его окна, выскользнул на крышу.
Прятаться в тенях обычно было забавно. Иногда он даже игрался, тревожа стражников звуками и сталкивая их между собой. Правда, если понимал, что кто-то из них вот-вот поднимет тревогу, открывался, получая наутро закономерное наказание. Но для него это было уроком. Нужно действовать осторожнее.
Ночь – единственное время, когда он мог побыть наедине с собой. Искупаться в серебряных лучах луны. Мчаться по полянам, обгоняя ветер. Спорить с ночными хищниками в силе и ловкости. Впрочем, редко когда жители леса рисковали к нему приблизиться. Во всяком случае, до тех пор, пока он не научился прятать некротический фон – вечный жуткий холодок, из-за которого его сторонились живые, с ягуарами он мог разве что поиграть в догонялки. Он действительно считал, что не вправе вонзать клыки в живых существ, если они на него не нападали.
Его худощавость, выпирающие рёбра и бледно-болезненный вид часто создавали ложное впечатление физической и энергетической слабости. По силе, скорости, ловкости и выносливости он мог поспорить со старшими сородичами и легко переплёвывал многих. Что нельзя было сказать о мастерстве. В фехтовании он делал большие успехи. Но вместо того, чтобы учиться наносить смертельные раны, его учили сдерживать себя. Отрабатывать навыки ему частенько приходилось ночью, используя выточенный им, подходящий по весу и балансу деревянный меч. В кузницу его не допускали. Так что единственный клинок, который Сэхфир’халлан всегда носил за поясом, ему подарил Сэлфис.
Что же касается искусства управления Стихией Воды – Старейшины считали, что он слишком молод для обучения, и определили его в лекари, коим часто благоволила эта стихия. Обучение же Сэхфир находил скучным. На память он не жаловался, так что запомнить общий материал, с которым бы управился обычный, лишённый магии врачеватель, он справлялся. Когда же дело касалось магических формул – всё шло наперекосяк, будто б полукровке что-то мешало. Устав от вечных нападок и убедив себя, что Старейшины ошиблись с выбором его специализации, тот и вовсе начинал считать листву на деревьях, сидя на общих занятиях.
