Отчасти в этом он винил Старейшин, пресёкших на корню любые поползновения младшего брата разобраться в управленческих дисциплинах. Засунули его на факультеты, максимально далёкие от политики… Но это сыграло злую шутку. Брат вовсе отказывался принимать этикет, и редко когда мог разграничить позволительное и категорически неподходящее для шалостей время.
И Сэлфис уже предчувствовал, как ему самому, как «старшему» влетит за то, что не пресёк выходку…
А этого ведь не случилось бы, если бы Аэлдуллин задержался, или же, вовсе бы не пожелал возвратиться в родные края!
Сэлфис’харлан едва воздержался от того, чтобы не заскрипеть зубами, когда увидел выбирающихся из-за живой изгороди Сэхфира и Аэлдуллина, счастливых и чутка взъерошенных, переговаривающихся с улыбками до кончиков острых ушей!
Ведь каждый приезд самого старшего сына их общей матери означал для Сэлфис’харлана несколько дней всё нарастающего голода, упадка сил, слабости и болезни, которых всеми силами приходилось скрывать от окружающих. Вот и сейчас, Аэлдуллин наверняка перетянет внимание Сэхфира на себя… Что являлось для Сэлфис’харлана весьма нежелательным и, даже, недопустимым.
В детстве такой проблемы не возникало. Хватало обожания матери и окружающих. Но даже тогда эмоции и энергия Cэхфир’халлана для Сэлфиса были сами сытными и сочными. И, главное, подпитка Сэлфиса не доставляла братцу никакого дискомфорта, а значит и оставалась незамеченной им. С годами подпитка от безусловного обожания населением милого ребёнка стала слабеть. Пришлось искать другие источники энергии. Как выяснилось, для пропитания отлично подходили боль и страх. Но в их, блюдущем приличия и разве что подушками не обвязывающее подростков обществе, достать эти «яства» оказывалось крайне проблематично. Как-то было дело, что Сэлфис не видел Сэхфира почти месяц – наказали обоих и развели по разным участкам. Сэлфису в то время казалось, что он либо помрёт, либо сойдёт с ума. Тогда оно были ещё весьма юны, Старейшины заметили агрессию и тоску Сэлфиса, и пришли к верному, в общем-то, выводу, что единоутробных братьев не стоит разлучать надолго, пока они не войдут в полную силу и не будут столь зависимы друг от друга морально…
Правда, после первого совершеннолетия, когда юные девы стали вызывать не только эстетический интерес, открылся новый источник энергии.
Улыбнувшись своей идее, Сэлфис’харлан извинился, и на некоторое время покинул Бальный зал, шепнув несколько слов той игривой эльфийке, что строила глазки его братцу. Через какое-то время она ускользнула следом.
***
Толпа в бальном зале потихоньку редела. Солнце уже давно спряталось за макушки деревьев. Зажглись магические огоньки, укрывшие своды зала словно туча ночных светлячков, и сверкали драгоценными каменьями. Аэлдуллин уже покинул праздник, сославшись на усталость после дальней дороги, и увёл свою спутницу, с которой обещал познакомить Сэхфира позднее. Успел брату проговориться про острый язык и огненный темперамент своей избранницы, отчего сразу дал повод Сэхфиру для лёгкого подзуживания. Впрочем, Сэхфир’халлан не горел желанием тесного знакомства с дочерью Дома Айвори. Во-первых, если бы он попался ей на глаза в прямой видимости, это значило бы, что ему пришлось подойти и извиниться, а этого занятия он никогда не любил. Во-вторых, если их родители договорятся, это значило, что Аэлдуллин и вовсе перестанет приезжать в родной Дом… Ну, разве что, по особым случаям где-то раз в десятилетие. А при мысли от этого Сэхфиру становилось тоскливо.
