Портартурцы. 1940—1942 - страница 2

– Я очень рад. Завтра он может найти нас в гостинице «Дальний Восток».

В то время как члены судебной палаты садились на грязные извозчичьи пролетки, Валя с Тихоном прокатили мимо них на паре выхоленных лошадей, запряженных в новенький экипаж.

– Кажется, наш регистратор? – спросил. Малиновский.

– Да, – засмеялся Делюсто. – Сегодня его встретила дочь местного банковского служащего. Растет парень!..

– Знамение времени! – воскликнул Зверев.

6

Поезд мчался между холмов. Слева высилась зубчатая гора. Спутниками Подковина были военный и два торговца.

– Гора Самсон, – сказал военный. – Скоро увидим Киньчжоу. Сильнейшая позиция! А вот и первые укрепления Квантунского полуострова, видите – пояса окопов.

Слева расстилался Талиенванский залив. Утро было тихое. Море манило к себе, и Подковину не хотелось думать о войне и укреплениях. Он был полон впечатлений от пережитого в Харбине. И в то же время какая-то неловкость смущала его. Ему казалось, что в Харбине, в присутствии Вали, он делал и говорил не то, что нужно.

«Вот, кажется, люблю – и вдруг столько сомнений! Боюсь я ее, не верю ей и поэтому не могу полюбить. Но милей нет и не найти. Скоро расстанемся навсегда. Для нее я игрушка, безнадежный разночинец…»

На вокзале в городе Дальнем к Подковину подошел незнакомый русый мужчина.

– Честь имею представиться – Александр Петрович Лыков. На все время вашего пребывания здесь вы мой гость. Я выполняю приказание Иновых. Вот телеграмма, в которой описаны все ваши приметы… Бой! Возьми чемодан!.. Вероятно, требуется оповестить ваших сослуживцев? Пойдемте!..

Держа под руку Тихона, Лыков провел его между вагонами к невзрачному зданию вокзала. Кругом валялись обломки кирпича, шпалы, балки, бочки с цементом. Было жарко и пыльно. Расталкивая прохожих, к Лыкову подбежали рикши.

– Позвольте. Я дойду пешком, – сказал смущенно Тихон, увидев полуоголенного человека, который покорно, навытяжку стоял около ручной коляски.

Вечно и неизменно одна и та же история со вновь приезжающими, – усмехнулся Лыков. Стараясь быть как можно более учтивым, он взял Подковина под локоть и усадил его в коляску. Толпа почтительно раздвинулась. Извозчики и привокзальный рабочий люд знали Лыкова как богача самодура; подвыпивши, он не уступал дороги крупным местным чиновникам.

– Вот это моя хата, – сказал Лыков, указывая на особняк. – Домик приличный, а здесь чертовски дешево мне стал. Рабочих рук с избытком.

В прихожей Лыкову и Подковину низко поклонилась высокая стройная японка в богатом наряде. Она присела так низко, что коснулась коленями пола. Подковин невольно попятился назад.

– Проходите, Тихон Степанович. Знакомьтесь… Моя хозяйка. Саша-сан.

Японка еще раз поклонилась Подковину и, выпрямившись, протянула руку:

– Здравствуйте.

Гость взглянул в лицо женщины – оно было прекрасно. Приседая и пятясь назад, Саша-сан ввела Тихона в гостиную и усадила в мягкое кресло.

– Курите?

– Нет, я не курю.

– Ю ар нот смокинг… Вы не курите?.. – удивленно сказала женщина. – Да, да, я забыл, русский очень многие не курящие… Это хорошо.

– Бой! Приготовь капитану батс [1 – Батс – ванна.] – крикнул Лыков и обратился к Тихону: – Ты – мой друг, давайте говорить сразу на «ты». Примешь ванну и одевайся в то, что тебе дадут. А мундир повесь в гардеробе. Не люблю в домашней обстановке мундиров. Смотришь, это, на него и думаешь: обобрать, каналья, пришел. А у тебя и пуговицы судебного исполнителя…